Мед.ведь.ма (СИ)

За окном неверный свет зимнего дня не давал понять, ещё светлеет или уже темнеет? Искусственный свет длинных, палкообразных ламп, оттенял синеву улицы сиреневым, что могло предвещать тусклый рассвет и сумеречный закат в равной мере. В палате не было часов, но время не так уж сильно волновало меня, чтобы спросить о нём у Ви. Я не торопилась двинуться дальше, потому что ещё не приготовилась к оживанию и возвращению, а отпускать тормоза — всегда рискованно. Дверь открылась и вошла медсестра. Новая. Когда я была здесь санитаркой — её не было. Она улыбалась, приближаясь к капельнице, протянутой к моему локтевому сгибу, в который впивалась иглой.

— С Новым годом! Как вы себя чувствуете? — обратилась она ко мне.

— Всё в порядке…

— Ничего не болит? Не беспокоит? — И хотя места ожогов потягивали и не давали вволю подвигаться, я не стала упоминать об этом, она с этим не поможет, тут надо ждать, когда заживёт. Я покачала головой, а Ви, услышав её слова, сам поглядел на экран мобильного, который достал из кармана.

— И правда, с Новым годом, — улыбнулся он. — Совсем забыл, что первое января наступило.

Медсестра быстро всё проверила и ушла, поинтересовавшись у Тэхёна, как его руки? Она явно была не прочь с ним позаигрывать, а я не поняла своих чувств, относительно этого. Я видела кокетливый взгляд, брошенный на моего духа, но наблюдала за ним отстранёно, с любопытством. Ви же вовсе никак не срефлексировал на магнетические позывы девушки. Он сказал, что с ним всё отлично, хотя обожженные пальцы говорили о том, что им не слишком-то хорошо.

— Ты ей понравился, похоже, — указала я кивком в сторону выхода, где растаяла сотрудница больницы. Тэхён сделал пренебрежительный жест плечами, промычав нечто бессвязное. Я помолчала, подбирая слова, и вступила снова: — Мог бы хоть улыбнуться ей…

— Зачем мне улыбаться ей? Я люблю тебя.

— Как сестру, — с нажимом уточнила я. Я была бы рада такому брату, как Ви. В подобной роли он виделся мне идеально. Но он насупился, начав ковырять заусенец. Он выглядел совсем юно, хотя я знала, что ему больше двадцати пяти лет, и он взрослый, многое повидавший молодой мужчина. Но, наверное, как и все мы, в тех местах, где обнажались чувства, он становился беззащитным ребёнком, не умеющим ничего поделать с тем, что в нём кипит. — Я прошу тебя, попытайся не думать так, о любви ко мне. Не говорить о ней.

— Я уже не вовремя помолчал когда-то. Теперь не буду. — Моя грудь без спроса издала утомлённый вздох.

— Что ты нашёл во мне? За что любишь?

Пауза. Тэхён вновь усердно покусал губу с одного бока. Вернулась его медлительная вдумчивость. Значит, он скажет честно. Нет, в недавнишнем порыве он тоже говорил от сердца, но это было чем-то новым. Прежде, когда я принимала его за потустороннее создание, быстро он умел только отшучиваться и врать, а когда следовало сказать правду — он тщательно обмозговывал её, как сейчас.

— Я начал любить тебя, когда ты поверила в то, что я — вызванный хранитель. — Брови мои изогнулись белёсой дугой, не очень выделяющейся на бледном лбу, и всё же, они выразили удивление.

— Почему?