Медальон Таньки-пулеметчицы

Андрей Николаевич попросил секретаря принести стакан крепкого чая с сахаром, но не успел даже пригубить его. Конвойный сообщил, что задержанная ждет за дверью. Он сделал большой глоток, поморщился, обжегшись, решительно отодвинул стакан, расплескав на белую бумагу коричневую жидкость, и приказал ввести Татьяну. Женщина вошла в кабинет. Странно, но она не казалась усталой, скорее даже отдохнувшей и успокоившейся. Власенко ничего не сказал про Якова, решил оставить на потом – может, спросит, – но он ошибся. Маркова продолжила рассказ о своей жизни, о расстрелах, о том, как отдавалась немцам, стараясь вытеснить страх смерти, о том, как решилась бежать, услышав, что немцы собираются драпать под напором партизан и Красной армии, но с побегом не получилось, и пришлось обмануть всех, сообщив о несуществующей венерической болезни. А дальше… Андрею Николаевичу казалось, что убийства закончились – но нет. Татьяна призналась не только в соблазнении ефрейтора-повара, который спас ее, но и в убийстве медсестры и краже ее военного билета.

Власенко перебил ее только один раз:

– А убивать Зою не было страшно или противно? Ведь это не была ваша работа.

Маркова пожала плечами:

– Я об этом не думала. Мне хотелось спастись – и только.

И опять на ее лице не дрогнул ни один мускул. В глазах не промелькнуло сожаление, и полковник подумал, что, возможно, она действительно не в своем уме. Кто знает, вдруг эта женщина и вправду лишилась рассудка там, в Вяземском котле? Во всяком случае, после этого она начала совершать поступки, противоречившие здравому смыслу. Власенко решил показать ее психиатру и вызвал его в камеру на следующий же день. Седовласый худощавый профессор Василий Львович Петров, осмотрев задержанную, немного повздыхал и объявил полковнику:

– Эта женщина совершенно нормальная. Понимаешь, Андрюша, в том-то и вся беда, что ей хотелось убивать. Для таких людей убийства – норма жизни, и никаких угрызений совести от них не дождешься.

– Боже мой, неужели бывают такие люди? – удивился Власенко. – Самое страшное, что они могут ходить с тобой по одной улице, жить в одном подъезде, дышать одним воздухом. И потом оказывается, что они способны на убийство соседа, его детей… Это страшно, Вася.