Медальон Таньки-пулеметчицы

Лесогорск, наши дни

К счастью, Виталий успел на автобус. Если повезет и разговор с сыном Василия Петровича будет коротким, доберется обратно не на попутке. В крайнем случае попросит соседку приютить его на ночь. Наслушавшись криминальных новостей, он до смерти боялся садиться в незнакомые машины. Мама рассказывала, что это было опасно и в мирное советское время, однако иногда люди все же садились, если не видели другого выхода, выбирая легковушки с женщинами и детьми. К сожалению, в настоящее время не спасало и это. Женщины, мечтавшие, как и мужчины, о легком и быстром заработке, порой организовывали преступные группы, вовлекая собственных детей-подростков, грабили и убивали водителей и пассажиров попуток. Когда Рубанов вспомнил об этом, его решимость остаться в Березках до утра стала тверда, как алмаз. А автобус тем временем подъезжал к деревушке, до боли знакомой молодому человеку. И снова ноги увязли в грязи, а на лицо упали холодные капли дождя. И снова он увидел в огороде сгорбленную фигуру женщины.

– Здравствуйте, – крикнул радостно журналист старой знакомой. Она обернулась и прищурилась:

– Опять ты? У нас медом намазано али забыл чего?

– Можно сказать и так, – уклонился Виталий от ответа. – Да, я опять к Пахомову. Сын его уже приехал?

– Да приехал, – буркнула она не очень доброжелательно. – Не дело это, когда дети так редко видятся с родителями. Почитай, год его в наших краях не видали. Примчался, когда отца в последний путь понадобилось проводить, да и то не особо спешил.

– Мне бы с ним поговорить, – замялся Рубанов.

– А поговори, – будто разрешила соседка. – Дома он. Женушка его, фифа городская, с ним не пожаловала. Ну и черт с ней, воздух чище. А вот внуков не привез – это уже не дело. Те, считай, деда совсем плохо знали.

Виталий широко улыбнулся, показав белые ровные зубы.

– А ведь мы с вами так и не познакомились, – начал журналист. – Меня Виталием зовут.

– Марфа я, Даниловна, – откликнулась старушка. – Чегой это тебе понадобилось со мной знакомиться?

– Если я задержусь у сына Петровича, можно мне у вас переночевать? – решился он и покраснел. – Ну, в том случае, если на автобус опоздаю. На попутке, знаете ли, страшновато.

– Ночуй, места много, – откликнулась она. – Сегодня моего алкаша не будет, к дочери нашей поехал. Она какого-то лекаря отыскала, который от пьянства кодирует, говорит, многим помогло. А по мне, – женщина махнула высохшей желтоватой рукой, – ни черта этим пьяницам не поможет, пока сами к водке проклятущей отвращение не почувствуют.

– Ваш супруг пока не почувствовал? – Рубанов улыбнулся про себя, заранее зная ответ.

– Как же, чувствовал, – соседка усмехнулась. – Чувствовал, что самогонки до лета не хватит. Уж как за это меня костерил – лучше не вспоминать. Вон продукты накупил, чтобы еще наварить. О каком лечении говорить-то? Я дочери так и сказала. А она мне: «Мама, давай попробуем, ведь не живешь – мучаешься». Да ладно, – оборвала она себя. – Слишком долго мы о нем говорим, он того не стоит. В общем, пообщаешься с сыночком Пахомова – сразу ко мне. Я тесто на пирожки поставила на радостях, что мой укатил.

– Вот спасибо, – образовался Рубанов, сглотнув слюну. Он обожал покупать пирожки у бабушек, они казались ему какими-то особенно вкусными. – Думаю, там не задержусь.

Перепрыгнув через лужу, увеличившуюся в размерах с прошлого раза, Виталий зашагал к дому Пахомова. Сына старика, коренастого мужчину с заметной лысиной на макушке, он заметил сразу: тот возился у крыльца, пытаясь разрубить полено. У него ничего не выходило, и, в очередной раз ударив по нему, да так, что оно отлетело метра на два в сторону, Пахомов-младший чертыхнулся. Виталий решил, что настал момент для знакомства.

– Извините. – Он подошел к мужчине, и тот недоброжелательно взглянул на него из-под нависших бровей. – Вы сын Василия Петровича Пахомова?

– А ты кто такой? – буркнул Пахомов, сплюнув на рыхлую землю. – Что тебе от меня надо?

Рубанов улыбнулся:

– Видите ли, я журналист из лесогорской газеты. Мне поручили взять интервью у вашего отца, я приехал сюда, и мы с ним познакомились.

Сын смотрел на молодого человека не мигая. На его землистом лице не дрогнул ни один мускул.

– Что дальше?

– Мы договорились встретиться еще раз. – Виталий глотнул. Он испытывал желание поскорее закончить беседу и уйти. До чего же неприятный тип – сынок Василия Петровича! – Вчера я узнал, что, к сожалению, он умер. Но мне необходимо кое-что уточнить у вас.

– Что? – отрывисто спросил мужчина, глядя куда-то в сторону.

– Зачем ваш отец ездил в Новоозерск?

Сынок Василия Петровича заморгал бесцветными ресницами:

– Какого черта… – Его кулаки сжимались и разжимались. – Откуда мне знать? Это что, так важно для вашей статьи?

– Журналисту важно все, – пояснил Рубанов, уже не надеясь на удачу.

Пахомов-младший махнул рукой и направился к полену, сиротливо лежавшему в высокой траве.