Медальон Таньки-пулеметчицы

Она еще раз оскалилась, и Николай впервые подумал, что его недавней боевой подруге ничего не стоило убить человека. Волей-неволей она стала санинструктором, но, если бы в ее руки попал автомат… Да, такая бы лишила жизни и не пролила ни слезинки. Впоследствии желательно от нее избавиться, но как это сделать? Мужчина взглянул на ту, с которой еще недавно делил постель. Теперь она не вызывала никаких чувств, ничего, кроме страха и отвращения.

– Небось хочешь расквитаться со мной? – усмехнулась Маркова, прочитав его мысли, и достала из кармана нож, еще недавно сделанный им из консервной банки.

– Сперла, сука, – задыхаясь, буркнул он и схватился за горло. Девушка усмехнулась:

– Ну почему сразу «сперла»? Позаимствовала на всякий случай. Это к тому, дражайший мой, что жизнь свою я без боя не отдам. Так что поторапливайся, веди меня в свое село.

Николай покорно пошел по тропинке, и Маркова следовала за ним, что-то весело насвистывая. Первый бой она выиграла. Что ж, второй тоже останется за ней. Татьяна словно обрела силу и радовалась этому. Она выживет, черт возьми, выживет в этой проклятой мясорубке. И никто не сможет ей помешать.

Глава 21

Лесогорск, наши дни

Старушка накрыла на стол, уставила его кушаньями, будто встретила близкого человека после долгой разлуки. Кроме румяных пирожков с картошкой и капустой, в старых глубоких тарелках красовались соленые грузди, маринованные помидоры и огурцы, сдобренная луком и украшенная кроваво-красными ягодам клюквы, умопомрачительно пахла квашеная капуста. Внезапно почувствовав зверский голод, Рубанов взял пирожок и впился в него крепкими зубами, потом наложил себе в тарелку капусту.

– М-м-м, вкусно! Да вы волшебница, Марфа Даниловна.

Женщина подперла рукой щеку. Она повязала платок на затылке и от этого казалась моложе.

– Вот и Вася так говорил. Придет, бывало, когда мой алкаш спать завалится, за стол его усажу и накормлю. На капусту особо налегал, говорил, квасить так и не научился. Я удивлялась:

«Чему ж тут особо учиться? Давай дам рецепт». Но он отказывался: «Сама знаешь, не до разносолов мне. Готовлю на скорую руку, супруга почти не ест». «Ну, тогда возьми, – я дала ему литровую банку капусты. – Нам с моим живоглотом хватит».

Как он меня благодарил, тебе не передать! – Марфа Даниловна горестно вздохнула. – Что ж теперь будет с его женой? – Она глотнула вишневый компот, тоже собственного приготовления. – Чувствую, сынок ее к себе не заберет.

Рубанов пожал плечами. Разумеется, Пахомов-младший заберет мать, но что ждет ее в Санкт-Петербурге? Хоспис? Нет, вряд ли, судя по всему, сынок жадный, а за содержание стариков нужно платить…

– Скажите, Марфа Даниловна, – пробормотал он с набитым ртом, – вы знали, что Василий Петрович недавно ездил в Новоозерск?

Он задал этот вопрос без всякой надежды получить на него утвердительный ответ. Сосед мог зайти к Марфе Даниловне, чтобы перекусить и поболтать ни о чем, но стал бы он делиться с ней? Однако, на его удивление, женщина кивнула.

– Как же! В этот день я с Фаиной сидела. Вася сказал, дела у него в Новоозерске.

Рубанов побледнел от волнения:

– Он не говорил, к кому едет?

– Друг вроде у него там, – произнесла она с сомнением. – Жил где-то в районе рынка. Вася сказал, что у него собственный большой дом, да только ночевать он не останется – сердце за Фаю болеть будет. Я обещала, что глаз с нее не спущу, а он свое твердил: «Нет, не могу… Вечером вернусь…» И вернулся, как обещал.

Рубанов поддел на вилку соленый груздь, пахнувший душистым перцем. Старушка, сама того не подозревая, сэкономила ему массу времени. Мужчина, живший в Новоозерске возле рынка, в большом собственном доме, это уже кое-что. Если повезет, он отыщет его за день.

– Наелся? – Марфа Даниловна прищурилась, глаза ее хитро блеснули. – Сальце-то бери, в городе такое не купишь.

Рубанов шутливо постучал по своему животу.