Медальон Таньки-пулеметчицы

– Это мне неизвестно, – бросил он непонятно кому. Виталий понял, что разговор окончен. Сын ничего не знал об отце, старики родители его просто не интересовали. Рубанов был уверен, что Пахомов-младший приехал на похороны отца, рассчитывая чем-то поживиться, но никак не за тем, чтобы забрать парализованную мать. Бедная женщина! Что ее ждет? Со вздохом посмотрев на сгорбленную спину мужчины, Виталий поплелся к Марфе Даниловне.

Глава 20

Орловская область, 1941-й

Они блуждали по лесу, как потерявшиеся зверьки, мечтая выйти к партизанам или в тыл Красной Армии, преодолевая болота, заросли колючих кустарников, реки и ручейки, ночью согревали друг друга холодными телами. Таня уже привыкла к запаху своего любовника, к ежедневным совокуплениям, которые уже не считала унизительными. Она понимала: в одиночку женщине в лесу не выжить. Или съедят дикие звери, или утонешь в болоте, или погибнешь от голода и холода. Что ни говори, а выросший в деревне и привыкший к крестьянскому труду Николай многое умел. Он доставал еду, готовил съедобные блюда из ничего, заваривал ароматный чай из трав, создавал уютное ложе, старался быть нежным любовником. Татьяна уже приспособилась к такой жизни – в холоде, грязи, с мужчиной, казавшимся единственным на земле, когда однажды в промозглое октябрьское утро Федорчук радостно вскрикнул, увидев огурцеобразное озеро. Берега его, как каймой, были покрыты сероватой осокой. Утки, крякая, скользили по поверхности черной глади. Удивленная его возгласом, Маркова посмотрела на спутника:

– Что с тобой?

Николай порывисто обнял ее и прижал к себе. Его гимнастерка заскорузла от пота и потеряла первоначальный цвет, однако чистюлю Таню уже ничто не пугало и не отталкивало.

– Мы в моей родной сторонушке, – пояснил мужчина. – В этом озерце я купался мальчишкой. Если бы ты знала, Танюшка, сколько карпов мы с Санькой здесь поймали. Скоро появится моя деревня. Моя деревня – ты понимаешь? – Из голубых глаз на загорелую щеку покатились слезы. Одна из них упала на губу Тани, и девушка ощутила вкус соли во рту.

– Твоя деревня? – спросила она.

– Да, да, моя, девонька, родна сторонушка! – Николай готов был прыгать от счастья. Он хлопал в ладоши, топал ногами и гладил Маркову по голове.

– Танюшка моя, Танюшка, мы дошли, дошли…

– Как? – изумилась девушка. – Мы же не остановимся здесь… Нам нужно идти дальше. Мы должны найти партизан… Ты сам говорил…

Николай махнул рукой:

– Да бог с ними, с партизанами, донюшка. – Он сел на корточки и обхватил ее колени. – Я хочу жить, растить своих детей. – Федорчук вытер пот, неожиданно выступивший на лице. – Ты как хочешь, а я отсюда никуда не двинусь.

Таня опешила. Дрожь охватила все ее тело.