Медальон Таньки-пулеметчицы

Супруга опять завыла жалобно, однако Маркова понимала: ее любовник одержал победу. И плевать ему на то, что с ним станется, если его отыщут. Когда хочется жить – не думаешь о разных глупостях. Ей тоже хотелось жить, поэтому девушка терпеливо ждала Николая у сарайчика, придумывая, как поступить, если «любимый» внезапно забудет о ее существовании. Влететь в хату и во всем признаться Зинаиде? А что… Пусть эта курица спрячет и ее тоже, иначе… Иначе не будет покоя ни живым, ни мертвым. Однако Федорчук, чувствуя настроение Марковой даже на расстоянии и боясь, что она разрушит весь его план, вскоре возник из темноты.

– Пришел, – выдохнула Таня и хотела прижаться к его широкой груди, пахнувшей табаком, но он предусмотрительно оттолкнул ее:

– Тихо ты… Задала задачку, бестия… Уже голову сломал, все удумать не могу, куда тебя деть. Ко мне нельзя, и это не обсуждается. Зинка и так на пределе. У вас, баб, часто срывы бывают. Возьмет и заголосит на всю деревню, что ее Коленька явился и прячется. А там и тебе несдобровать. Нет, нужно что-то другое. – Он провел рукой по густому чубу. – Слушай, а ежели я тебя к своему приятелю Анисиму спроважу? – Казалось, эта мысль понравилась Федорчуку, избавляя его от напасти. – Живут они вдвоем с Аксиньей, деток еще во младенчестве бог прибрал, на фронт его не взяли по причине увечья. Еще в детстве дураку паровоз ногу переехал. С тех пор культей своей по селу трясет. – Ехидная улыбка тронула его обветренные серые губы с прилипшей крошкой табака. – Как за него Аксинья пошла, диву даюсь. Не последняя девка была, ну да ладно об этом. – Он положил Татьяне на плечо тяжелую ручищу. – Решено – к ним пойдешь. Чую, они даже обрадуются, все хозяйство всегда на бабе держалось, а тут помощница появилась. – Федорчук сплюнул и взглянул ей в глаза. Что-то недоброе сверкнуло в них, и Тане на миг стало страшно.

– И вот еще что, – продолжал Николай. – Сам тебя я к ним не поведу. Сделаем так. Полчасика погуляй возле моей хаты, а потом постучись и попросись на постой. Наврешь, что бой был неподалеку и ты от своих отстала. Дескать, тебе обмыться, обогреться денька эдак три – и в путь.

Маркова замотала головой.

– Ишь ты, чего удумал! – зашипела девушка в лицо бывшему любовнику. – Ты, значится, остаешься, будешь бока отлеживать, а меня снова под пули бросаешь. Нет, никуда я не пойду – вот тебе мое последнее слово. – И она топнула ногой. Слабо, но возмущенно отозвались куры, и Федорчук беспокойно оглянулся по сторонам.