Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

В ночь на понедельник 3 сентября 1260 года это войско вышло из ворот Флоренции и двинулось в сторону Сиены. Посреди войска, под охраной солдат, которые более других прославились отвагой, тяжело катилась Карроччо. Это была золоченая колесница, запряженная восемью быками в красных попонах; на колеснице был установлен шест с золоченым шаром на верхушке; под шаром, между двух белых полотнищ, развевалось знамя Флоренции, которое во время битвы вверяли храбрейшему из храбрых; под знаменем было укреплено распятие: протянутые руки Христа словно благословляли войско. Рядом с распятием висел колокол, чтобы созывать всех, кого далеко забросил вихрь сражения. Неповоротливость упряжки не давала колеснице возможности передвигаться быстро, так что флорентийцам оставалось либо с позором бросить ее на поле боя, либо ожесточенно сражаться за нее. Это было изобретение Ариберта, архиепископа Миланского; желая придать больше значения пехоте, набиравшейся из простолюдинов, в противовес коннице, состоявшей из знати, он впервые использовал его в войне против Конрада Салического. И потому колесница была окружена пехотинцами, вынужденными приноравливаться к шагу быков, кативших эту тяжелую махину. На сей раз правил колесницей семидесятилетний старик по имени Джованни Торнаквинчи, а на ее помосте, почетном месте для храбрейших, стояли семеро сыновей Торнаквинчи; по приказу отца все они поклялись умереть, но не дать врагу коснуться Карроччо, этого ковчега средневековой воинской чести. Что касается колокола, то, как говорили, его благословил папа Мартин, и потому он назывался Мартинелла.

На рассвете 4 сентября войско флорентийцев достигло холма Монте Аперти, расположенного в пяти милях к востоку от Сиены; оттуда открывался вид на город, который они надеялись захватить врасплох. Полуслепой епископ тотчас же поднялся на помост Карроччо и отслужил мессу: все войско благоговейно внимало ему, на коленях и с непокрытой головой. Закончив молебствие, он отвязал знамя и вручил его Якопо дель Вакка из семьи Пацци, а сам надел доспехи и занял место среди всадников. Едва только ворота Санто Вито, как и было обещано, открылись, из них первой выехала имперская конница, затем появились флорентийские изгнанники под командованием Фаринаты; после них вышла пехота — граждане Сиены со своими ленниками, всего тринадцать тысяч человек. Флорентийцы поняли, что их заманили в ловушку, однако они сравнили выступившее против них войско со своим собственным, решили, что их втрое больше, и громкими криками встретили врага, бросая ему вызов и оскорбляя его.

В эту минуту отслуживший молебен епископ, который, как все слепцы, недостаток зрения возмещал развитым слухом, услышал позади себя шум, обернулся и своими подслеповатыми глазами увидел между собой и горизонтом какую-то линию, хотя за минуту до этого ее заметно не было. Тронув за плечо стоявшего рядом с ним солдата, он спросил, что это такое: стена или полоса тумана? «Ни то, ни другое, — ответил солдат, — это вражеские щиты». В самом деле, большой отряд имперской конницы обогнул Монте Аперти, перешел вброд Арбию и ударил флорентийцев в тыл, в то время как остальные силы сиенцев приготовились сражаться с ними лицом к лицу.

И тогда Якопо дель Вакка, решив, что настал час битвы, поднял над всеми флорентийское знамя с изображением льва и крикнул: «Вперед!» Но в ту же минуту Бокка дельи Абатти, гибеллин в душе, выхватил меч из ножен и одним ударом отсек руку, державшую знамя. Затем с криком «Ко мне, гибеллины!» он вместе с тремя сотнями единомышленников отделился от войска гвельфов и влился в ряды имперской конницы.

Среди флорентийцев началось смятение: Якопо дель Вакка поднял свое окровавленное запястье и закричал: «Измена!» Но никто и не подумал подобрать знамя, упавшее под конские копыта: видя, как на них нападают те, кого за минуту перед тем они считали своими братьями, воины, вместо того чтобы сплотиться, стали шарахаться друг от друга, страшась предательского меча больше, чем вражеского. Слово «измена», вырвавшееся у Якопо дель Вакка, передавалось из уст в уста, и каждый всадник, забыв о спасении родины и думая только о собственном спасении, выбирался из схватки, доверяя жизнь резвости своего коня и оставляя свою честь погибать вместо себя на поле боя; в итоге из трех тысяч знатных флорентийцев там осталось лишь тридцать пять храбрецов, которые не захотели бежать и погибли.

Пехота, состоявшая из флорентийских простолюдинов и из жителей союзных городов, проявила большую стойкость и сомкнулась вокруг Карроччо. Именно там и началась кровопролитная битва и чудовищная резня, окрасившая воды Арбии в багрец.[16]