Мединститут

Хирурги переоделись, помылись, подошли к операционной сестре. А.М. проверил, всё ли у неё готово, и начал подробно рассказывать клиническому ординатору устройство лапароскопа. Пётр Егорович слушал с усиленным вниманием. В процессе объяснений его карие глаза следили за руками доцента, то собирающего, то разбирающего блестящий прибор. Они двигались в такт, точно автомобильные «дворники». На лбу Горевалова образовалась продольная складка. Было заметно, что молодой хирург очень старается и изо всех сил хочет вникнуть.

Ну вот, всё, кажется, идёт по плану.

Больную ещё не подали, но зрители начали уже прибывать. Сначала несколько студентов затеснились в дискретном отдалении (приближаться к стерильному столу более чем на метр, не позволялось), потом показались интерны, ординаторы, доктора помоложе. Некоторые были из других больниц. Когда подъехала каталка с замершей больной, строго глядящей в потолок, у самарцевскго стола толпились уже человек 40. Больная, находящаяся под воздействием седативных препаратов, тем не менее, была приятно возбуждена таким вниманием. Она, нисколько не стесняясь наготы, с готовностью перелезла с каталки на стол, крестообразно раскинула руки и радостно вздохнула, точно принося себя самоё в искупительную жертву.

– Не волнуйтесь. Больно не будет, – произнёс доцент, беря с Петром концы стерильной простыни.

– Я нисколько не волнуюсь, Аркадий Маркович, – довольно громко отозвалась та, на поворачивая головы. – Я целиком и полностью вам доверяю…

Зрители одобрительно зашумели. Энтузиазм пациентки всем пришёлся по душе. Из предоперационной послышался гулкий акцент Гаприндашвили. Он появился, сопя от возбуждения, торопливо одел халат, перчатки и присоединился к Самарцеву и Горевалову. Началась обработка операционного поля. Аркадий Маркович выполнял эту процедуру очень сосредоточенно, и, периодически поворачиваясь к зрителям, пояснял по ходу дела (повторяя курс общей хирургии, но повторение – мать учения), как правильно использовать антисептик. Казалось, что доцент весь поглощён процессом обработки, но А.М., поворачиваясь в обе стороны, успевал окинуть взором и аудиторию, и панораму операционной.

По лицам, полускрытыми масками и шапочками, он без труда угадывал всех- и студентов, и ординаторов, и врачей. Память на лица у Самарцева была поистине феноменальная и без усилия зафиксировала каждого пришедшего. Не все здесь были, далеко не все. А напрасно…

На соседнем столе тоже начали что-то готовить – открывала биксы помытая операционная медсестра, появились анестезиолог с анестезисткой. Подали больного – сухого, жилистого мужчину с измученным лицом. Самарцев был неприятно поражён.

– Что, у вас ещё какая-то операция? – поинтересовался он у заведующего. – А, это всё тот же хронический язвенник. Но его уже четырежды оперировали чуть не в столичных клиниках. Что может дать ещё одна операция?

– Рыск колосальный, – угрюмо признал Гаприндашвили. – Но выхода нет. Если оставим так, то больной умрёт от истощения максимум через год. Если ранше не повесится от такой жизни…

– И кто оперирует?

– Виктор Иванович.

– А ассистирует?

– Нэ знаю, – ответил Гиви Георгиевич резче чем следовало.

– То есть как это не знаете? – Самарцев от удивления даже начал водить антисептическим тампоном снизу вверх, что только что категорически запретил делать собравшимся. – Гиви Георгиевич, это, кажется, уже слишком. Как зав.отделением за всё отвечаете именно вы…

– Не беспокойтесь, отвечу…

Аркадий Маркович прекратил расспросы и сосредоточился на своей работе. Внешне это вполне ему удалось, но внутренне он был капитально сбит с толку. Соседство «пенснятого» ничего хорошего не сулило. Нет ассистента – как это? Неужели на этот-то раз Лом влипнет? Если бы…

Поле обработали, обложили стерильными простынями. Все три хирурга заняли свои места. Многочисленные зрители равномерно рассредоточились по периметру, плотно обступив стол в три, а то и в четыре ряда.

– Итак, товарищи и коллеги, сейчас вам будут продемонстрированы возможности нового метода. С его внедрением в К… начнётся новая эра – эра эндоскопической хирургии- хирургии XXI века, – объявил Аркадий Маркович как можно будничнее.–  Это- лапароскоп фирмы «Олимпус». Он состоит…

Манипулируя блестящим прибором, на который были зачарованно устремлены все 40, или даже 50, пар глаз, Самарцев всё время держал в поле зрения соседний стол. Операционная медсестра закончила накрываться, анестезиолог приступил к интубации. Появился студент Булгаков, поздоровался с бригадой, что-то спросил у сестры, встал сбоку, скрестив руки на груди. В сторону соседнего стола даже не взглянул. Н-да, отчётливо вызывающее поведение…