Мединститут

– Марго, ты иди, я сейчас, – попросила она подругу. – Петенька, сделай любезность – шаг назад. И другую любезность- объясни, какого х… тебе сейчас надо. Желательно в одном предложении и без фольклора.

– Да чё ты сразу-то?–  смешался Горевалов, отступая. – Я тебя тебя три дня не видел! Думал, сегодня ты дома, звонил, говорят, нет тебя. А ты вот, здесь, в кабинете…

– «В отдельном кабинете, под одеялом», – развила тугую гореваловскую мысль более схватчивая Надя. – Я тебе что, теперь отчитываться должна? Хочу-  иду к подруге, хочу – на день рождения. Захочу на свидание – пойду на свидание. Со всеми вытекающими последствиями…

– Ну уж,–  через силу улыбнулся Пётр Егорович. – Что, много вариантов?

– Достаточно.

– Лучше скажи, почему пропала? Я тебе каждый вечер звонил!

– Занята была.

– Чем?

– О боже, Петя, ну нельзя же быть таким дубово-нудным! Еблась конём, что я ещё могу делать, по-твоему? – Надя не смогла не засмеяться при виде обиженного выражения, мгновенно испортившего самодостаточное лицо молодого человека.

– Двоюродной сестре помогала, точнее, её родителям. Татьяну скоро выписывают из роддома со всем выводком – двойня, две девки по три кило. Одну Кристиной назвали, в честь дочки Пугачёвой, другую ещё не решили, как. То ли Лаймой, то ли Си Си, то ли Роксаной. То ли буйвол, то ли бык, то ли тур… К её, точнее, к их возвращению, нужно квартиру привести в порядок. Две комнаты в хрущёвке, и там целый капремонт затеяли – перегородку делать, обои переклеивать, мебель переставлять, рамы конопатить, чтоб не дуло, чтоб деток не поморозить. Валерка, муж новоиспечённый, пьяный валяется на радостях, что дважды папашей стал – помощи никакой. Скотина… Каждый вечер до глубокой ночи я то с тряпкой, то с кисточкой. Не веришь – на, на руки посмотри. Грязь так въелась, что и не отмывается. Домой прихожу после полуночи, вся никакая, и спать валюсь. С утра на занятия…

По мере её рассказа лицо Горевалова выправлялось всё более. К концу оно уже робко просияло.

– А завтра ты чё делаешь?

– Завтра? Да ничего, вроде. Отлёживаться буду после интенсивной рабочей недели. Телевизор, журналы…

– Поехали ко мне, видак посмотрим.

– Уже смотрели…

– Не, порнуху больше гонять не будем. Давай приобщаться к культуре. Ты «Киборг-убийца» видела? Фильмец отпадный. Там робот совсем как человек, ему нужно убить одну бабу, Сару Коннор такую…

– Петя, если это – приобщаться к культуре, то ты меня извини. Такая культура, знаешь…

– Тогда ужасы. У меня «Челюсти» есть, «Кошмар на улице Вязов». В первом – акула-людоед, во втором – мертвяк с когтями.

– Ещё лучше! Пожалуй, я всё же останусь дома. «Будильник», «Утренняя почта», «Клуб кинопутешествий», программа мультфильмов…  Вечером «Вокруг смеха», а по четвёртой программе повторяют «Спрут»…

– Да брось ты, ничего, кроме туфты, по ящику гнать не будут, – с досадой отозвался молодой доктор. – Я же могу любые кассеты достать. Тебя какие интересуют?

– Меня? Ну, скажем, «Эммануэль».

– «Эммануэль»? Да там вроде ничего такого. Это про бабу, которая искала смысл жизни.

– Неужели? Нашла?

– Да, нашла – в ебле. «Киборг» в сто раз лучше – точно говорю.

– Ты меня заинтриговал, Петя. Раз фильм тебе не нравится, то должен быть стоящим. Достать сможешь?

– «Эммануэль»? Ну, раз ты так хочешь – найду. По- моему, у Круглого есть. Так придёшь?

– Если достанешь кассету – приду.

– Я позвоню. Приеду за тобой. Ну, тогда всё?

Пётр Егорович попытался на прощание поцеловать Берестову. Та упёрлась, произошла некоторая борьба, поцелуй получился кривой и неуклюжий, как у шестиклассников. Всё равно осчастливленный, Горевалов, высоко подняв голову, отправился к выходу.

Надя, посмотрев ему вслед, вздохнула, постояла, поразмышляла. Потом махнула рукой и прошла к остальным. Там подали горячее, и вся троица, смеясь чему-то, интенсивно выпивала и закусывала. Наде налили двойную за опоздание, делать нечего, пришлось пить до дна. Антон, входя во вторую стадию опьянения, постучал вилкой по столу и потребовал внимания.

– А сейчас в честь нашего именинника, позвольте крохотный номерок художественной самодеятельности. Итак, вашему вниманию предлагается несколько сцен из многосерийного кинофильма «Семнадцать мгновений весны». Авто р- Юлиан Семёнов. Исполняет Булгаков А., – он вскочил на стул, и не дождавшись одобрения инициативы остальными, скроил ехидную рожу и сказал с издёвкой: -Ш тирлиц. А вас я попрошу остаться. (После значительной паузы, визгливо) – Где пастор Шлаг, дорогой Штирлиц? Мгновенно лицо А. Булгакова приняло выражение крайней серьёзности и достоинства. – Вот с этого и надо было начинать, – произнёс он голосом, очень похожим на голос киноартиста Тихонова. – Мне лучше знать, с чего начинать!– взвизгнул без паузы. – Не зарывайтесь, Штирлиц, не зарывайтесь. Я старше вас по званию и по возрасту…