Мединститут

В печати и СМИ всё больше появлялось выступающих и критикующих. По их словам, всё у нас никуда не годилось, всё нужно было менять. Но кто будет менять? Вопросов было намного больше, чем ответов. Никто не мог понять, что происходит – сменил ли уже «локомотив перестройки» предыдущую эпоху, «эпоху застоя»? Вступило ли уже в силу «новое мышление» или пока остаётся в силе старое? Будут ли «закручивать гайки» и наводить дисциплину, или наступает, наоборот, эра «великого пофигизма»? Что означает «ускорение»? Будут ли ускоренно ломать старое или ускоренно созидать новое? Насколько были плохи Сталин, Хрущёв и Брежнев? Не сосредоточит ли и Михаил Сергеевич, сделавшись генсеком, в своих руках необъятную власть? А если бы Ленин был жив? Велик ли маршал Жуков? Америка, друг ли ты нам? Неужели человечество – это мы? Are we the world, are we the people? В любом случае, Америка- гуд бай, гуд бай, гуд бай, о-о…

Так что на фоне такой вот идеологической неразберихи простой советский человек уже не хотел ни передового мировоззрения, ни новых трудовых успехов. В новом году скудный ассортимент товаров «народного потребления» ещё больше сократился! Несмотря на то, что на прилавках магазинов «Радиотовары» было полно новейших моделей магнитофонов, транзисторов, цветных телевизоров, спросом бракованная советская электроника почти не пользовалась. Население уже знало, что самая захудалая «импортная» модель била по всем показателям отечественную. Люди предпочитали многократно переплатить спекулянту, но иметь дома «вещь», а не никчёмную пластмассовую коробку с электронной начинкой.

С одеждой ситуация была аналогична – потребитель совершенно игнорировал советский товар, пускаясь в сложную и захватывающую погоню за «шматьём» по лабиринтам теневой экономики. Продукты питания в виде сыра, колбасы и тушёнки окончательно исчезли с прилавков, и даже хлеб завозился в булочные отменно плохого качества и с перебоями.

Как ни грозился Генеральный секретарь ЦК КПСС «близкими переменами», выражались они пока лишь в том, что жить становилось хуже, жить становилось грустнее. Обычный советский человек на фоне всего этого испытывал лишь крайнее утомление от такого беспросветья и безрадостности. Апатия общества достигла опасного уровня.

По-настоящему оценить обстановку и сделать правильные выводы из происходящего могли немногие. Несмотря на то, что тупость, инертность и, увы, алкоголизм русских известны всему миру, в стране всегда находились люди, которые сохраняли ясность ума, инициативу и трезвость. На Западе эти качества присущи почти всем, но в нашей стране это – удел немногих избранных, дающий им огромное, почти эволюционное преимущество. Эти люди интенсивно пользовались моментом, закладывая фундамент будущего благосостояния и готовясь к выходу на арену истории.

II

«На заседании парткома Московского государственного института культуры студенту-коммунисту А. Тадевосяну объявили строгий выговор с занесением в учётную карточку за подстрекательство комсомольцев к срыву своей конференции.

– Тадевосян, Казак и ещё двое студентов попытались сорвать комсомольскую отчётно-выборную конференцию,– объясняла секретарь парткома МГИК В. Тихонова. – Все их действия были направлены на это. Вы представляете, Тадевосян вышел на трибуну, простёр руки к залу и сказал «Дорогие братья и сёстры…»

_{(Советская пресса, январь 1987 года)}

Город К…, отпраздновав очередной Новый год, вяло погрузился в обыденность. В морозном воздухе стояли белые и чёрные дымы из многочисленных труб заводов и котелен, городские улицы и площади в разных направлениях бороздил поток транспорта, по тротуарам бодро двигались пешеходы в количестве угрожающем, причём в рабочее время. Выражение лиц у всех было очень озабоченное. Это очень напоминало толстовское «движение людских масс Востока».

Работали все учреждения. В городские квартиры бесперебойно подавались электричество, горячая вода, газ. В ранние январские сумерки миллионы окошек в жилых домах освещались изнутри тепло и успокаивающе.

К… ский мединститут переживал зимнюю сессию.