Мединститут

В январе месяце курсы с первого по пятый сдавали обязательный набор экзаменов. Первый курс – физику, химию и Советское право; второй – нормальную анатомию; третий – микробиологию, общую хирургию и пропедевтику внутренних болезней; четвёртый и пятый – уже сугубо клинические дисциплины. Преддипломный шестой курс зимней сессии не имел. Не имел он и обязательных для любого студента зимних каникул – законных двух недель в конце января – начале февраля.

Как бы подчёркивая взрослость клинических субординаторов, их превосходство над желторотиками – младшекурсниками, расписание занятий на весь период преддипломной специализации (что у хирургов, что у акушеров-гинекологов, что у терапевтов), было составлено очень плотное, без разбивки на семестры, с последующим зачётом по специальности и исходом в Государственный экзамен. Так как единый все пять лет поток теперь был растроен и распределён между тремя кафедрами, отношение к проблеме «межсеместрья» не было однозначным.

Всё же клинические субординаторы считались ещё студентами, на должностях нигде не числились, и зарплату не получали. Лишать их законного – причём, последнего – двухнедельного перерыва было как-то не по-людски. Все преподаватели сами когда-то были студентами, а солидарность поколений в вузах – осязаемая вещь.

Поэтому Учебная часть мединститута предоставила решение вопроса об «академических отгулах» на усмотрение кафедр субординатуры. Кафедра терапии, при которой проходили специализацию будущие врачи- интернисты, славилась особой свирепостью и ласковой «дубовостью». Субординаторов-терапевтов там заставляли носить галстуки (мальчиков), не пользоваться косметикой (девочек), следить за чистотой халата, сменной обувью и прической (оба пола). Из-за этого за Кафедрой терапии прочно укрепилось определение «полувоенная кафедра». Поэтому в самом начале занятий, в сентябре месяце, клиническим субординаторам было объявлено, что отныне они- не просто студенты-медики, а те, кто решил посвятить дальнейшую жизнь борьбе с внутренними болезнями. А раз так, то никаких «гулянок» – программа и без того слишком обширна, чтобы позволить себе роскошь отдыхать.

– Стать коммунистом можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество, – с лёгкой руки Горбачёва, введшего «ленинский ренессанс», бальзамированного вождя цитировали к месту и не к месту. – А стать настоящим терапевтом можно лишь тогда, и только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработала медицина! Так что учиться, доктора. Учиться, учиться и учиться…

Поэтому весь период с сентября по июнь, а особенно – январь и февраль – группа терапевтов исправно грызла гранит науки – ходила на обходы, курировала больных, совершенствовала методы физикального исследования – пальпацию, перкуссию и аускультацию, штудировала рецептурные справочники, и, хмуря лбы, пыхтела над многометровым серпантином лент ЭКГ.

На Кафедре госпитальной хирургии субординаторам тоже повторяли ленинский тезис, но, диалектически соединяя его с прутковским «нельзя объять необъятное» задач «овладеть хирургией за два семестра» не ставили. Времени для мало-мальски значимого становления врача-хирурга было явно недостаточно, и две недели никак повлиять на ситуацию не могли. Поэтому с ведома зав. кафедрой профессора Тихомирова всем будущим хирургам разрешалось «поотсутствовать по уважительной причине». Формально занятий никто не отменял, и преподаватели каждый день приходили в 9.30 в свои учебные комнаты. Некоторое время сидели там, зевая и листая квадратные графлёные кондуитики, но никто из студентов не появлялся – и день, и два, и три. Посидев и позевав, преподаватель ставил против каждой фамилии «+», закрывал книжечку и шёл заниматься своими делами.

Наиболее радикальной в отношении зимних каникул была Кафедра акушерства и гинекологии. Субординаторам прямо говорилось, что здесь – «не садисты». И лишать их возможности погулять две недели – в последний раз, ибо с переходом в интернатуру начнётся настоящая взрослая жизнь – никто не будет.

– Занятия отменяются, – объяснили им, – вы все, как один, считаетесь «на самоподготовке». Поскольку у вас две учебные базы – Отделение гинекологии Десятой больницы и 4-й клинический роддом – это обеспечивает большие возможности для манёвра. В гинекологии вы говорите, что пошли в роддом, в роддоме – что пошли в гинекологию. А сами? Нет, не гулять, не развлекаться. Запомните, доктора, что две недели вы- на самоподготовке. Все усвоили? Ну-ка, хором – «мы-на-са-мо-под-го-тов-ке…»