Мединститут

– Антон, ты вчера родился? За что могут взяться «по-настоящему»? За нашу зарплату в 110? Если будет и 160, как обещают, то велика ли разница? Нормальный человек во врачи не пойдёт. Ненормированный рабочий день, клятва Гиппократа и квартирный вопрос.

– Какое это имеет отношение… – начал Антон, но Надя не дала себя перебить. Похоже, её, обычно такую насмешливую, расчётливую и спокойную, зловещие слухи, наводнившие в последнее время мединститут, просто выводили из себя.

– Вот за что нужно браться, чтобы у нас стимул работать был. Фельдшерский диплом – испугали ежа голым задом! Отсев должен вестись на вступительных и на младших курсах, а не тогда, когда отучились шесть лет, сдали кучу экзаменов и прошли уже и Крым, и Рым…

Остаток пути до больницы протёк в молчании. Надя, не убирая с колен книгу, всё смотрела в окно, за которым сгущались сумерки. Губы её что-то шептали. То ли новости о Викторе Ивановиче её так задели, то ли напоминание о несданном до сих пор зачёте подействовало неприятно. Антон сидел втянув голову в плечи, глядя прямо в затылок сидящего впереди пассажира. Обоим студентам было о чём помолчать.

III

Strangers by night be strangers tomorrow

'Cause deep in the night

The light is fooling your heart

And lovers tonight inside our hearts

Are lovers tomorrow

But lovers by night

Sometimes be strangers today

Ночные незнакомцы

Будут незнакомцами завтра.

Потому что глубокой ночью

Свет обманывает ваши сердца.

И любовники сегодня вечером

В глубине наших сердец

Любовники и завтра.

Но любовники сегодняшнего вечера

Иногда будут незнакомцами сегодня.

_{(Зарубежная эстрада, Си Си Кётч,1986 год)}

Да, как уже понял самый непроницательный читатель, именно здесь и заключена вся загвоздка и интрига нашего повествования, главными героями которого являются Надя Берестова и Антон Булгаков.

Мы расстались с ними в тот момент когда оба после великолепнейшего вечера в ресторане «Витязь», будучи в сильном подпитии и в возбуждённом состоянии духа, вышли из такси и в обнимку отправились к надиному парадному. Там поцелуи и прочие знаки взаимного внимания продолжились, становясь всё интенсивнее, продолжительнее и жарче. Чёрт возьми, читатель, неужели вам никогда не доводилось «зависнуть» с однокурсницей в её парадном? Обоими молодыми людьми точно безумие какое-то овладело.

Обнимались и целовались, как говорится в наше непростое время, «конкретно» – то есть, плотски, и кому именно принадлежала инициатива сближения, так и осталось неизвестным. Немецкий классический философ Шопенгауэр вывел «Закон достаточного основания», по которому ничто в природе не случается само собой, без предшествующих приготовлений и изменений, которые, не будучи заметными нашему взгляду, тем не менее, являются объективной реальностью. Стало быть, упасть просто так друг дружке в объятия эти двое не могли, стало быть, что-то где-то приготовлялось. Но что и где – владея полной информацией по данному вопросу, автор тем не менее не может определить эти  «что» и «где», отсылая читателя к капитальнейшему труду Артура Шопенгауэра «Мир, как воля и представление», а сам будет лишь сухо констатитровать факты.

Надо напомнить, что все предшествующие пять лет отношения между молодыми людьми были более чем плохие – воинствующе плохие, если можно так выразиться. Товарищеско-коллегиальное сближение последнего месяца только подчёркивало непроходимость барьера. И вдруг… Думается, что все однокурсники очень удивились бы, увидев сейчас «этого недоделанного зануду Электроника» и «эту беспринципную давалку Крупскую».

Создалось новое, очень интересное положение – Антон Булгаков сидел на ступеньках маршевой лестницы и держал Надежду Берестову на коленях, пытаясь открыть секрет замка её лифчика. Одежды обоих нисколько не служили преградой к сближению, а наоборот, только подчёркивали его полноту, особенно ножки, ажурные чулочки и туфельки девушки, доступные сейчас обозрению несуществующего наблюдателя на всём протяжении и выше. Это придавало сцене что-то совсем несоветское, что-то такое распущенное и не наше, что-то прямо из какого-то стриптиза! Несуществующему наблюдателю оставалось только плюнуть и отвернуться.

Замочек надиного лифчика, наконец, поддался. Долго сохранять новое положение нельзя было, нужно было или расходиться, или… Берестова осторожно отсоединилась от Булгакова, бесшумно поднялась на свою площадку. Тихонько отомкнув дверь в квартиру, она сделала знак парню следовать за собою. В комнатах было тихо, старшие (Антон знал, что она живёт с родителями и бабушкой) спали.