Мединститут

«Кроме нас, ещё человек восемь- знакомые Гунькиных – смотрят зверство это. – Ой, говорю я Виктору, – не влетело бы вам. – За что? – запетушился он. – Видеомагнитофон купил официально, на свои кровные! И фильмы показываю бесплатно своим знакомым. Вот приходите на  Новый год с Клавой, ещё не такие картины увидите!»

_{(Советская пресса, декабрь 1986 года)}

– Всауну, пожалуй, сходим, – решила Надя. – Но потом отвезёшь меня домой, и никаких шашлыков с привидениями. Мне завтра на дежурство к Скворцовой.

– Завтра же суббота!

– Ну и что?

– Офонарела? Я думал, что мы сюда на все выходные закатимся. Завтра, кстати, батя должен заехать – хотел с тобой познакомиться.

– Я бы тоже этого хотела. Но не получится, Петик. Я уже договорилась. Скворцова меня ждать будет.

– И охота тебе дежурить, жизнь на это тратить? – Горевалов заметно огорчался. – Останься! Тут хорошо – тихо, чисто, нормально, воздух свежий… Если хочешь позвонить, так не проблема, у нас здесь номер городской.

– Не могу. Нужно специальность осваивать. Я же не ты – меня Самарцев не опекает. Самой как-то надо… крутиться, по твоему выражению.

Надя, произнося это, весьма пристально взглянула искоса на молодого человека, совсем повесившего голову. По лицу Горевалова она быстро научилась улавливать весь нехитрый набор эмоций, имеющийся в его арсенале, и без усилий читать в его душе, точно в книге. Но упоминание ею Аркадия Марковича не вызвало никакой новой тени на уже омрачённом лице Горевалова. Значит, ничего Петик о них не знает, и слава богу.

Вместе пошли в сауну. Но конечно, не только парились и плескались в бассейне. Последние три дня Надя всё время просила отвозить её домой сразу после занятий – Скворцова дала ей хорошую, редкую книгу по практическому акушерству, и её во что бы то ни стало нужно было «добить» к концу недели. У Петика же все эти три дня были какие-то «дела» – какие, всё было интересно Наде, дела могут быть у богатого бездельника, которого обеспечивает папочка – он успел сильно соскучиться, поэтому начали с другого.

Как собственно половой партнёр, Горевалов был неплох – откормленный и ухоженный породистый жеребец. Чисто технически с ним было приятно, но только до тех пор, пока ему не приспичивало кончить. Тут уж он не обращал никакого внимания на состояние Нади. Хватал её и заставлял «обслужить» себя. Лицо Петра тогда вытягивалось, высовывался язык, он весь напрягался и краснел, напоминая не сильного ласкового мужчину, а подростка, испытывающего свой первый оргазм. Ему тогда становилось наплевать, нравится ли Наде поза, удовлетворена ли она, готова ли к такому сношению. В этом состоянии Петик бывал опасен, и не то, что противиться ему, а просто придержать или попросить сменить позицию лучше не стоило – он тогда рычал и замахивался. Правда, ударить ни разу не посмел, но именно это и было источником ссор и размолвок, так радующих потом окружающих.

Вот и сейчас – едва разделись, как он впал в состояние неконтролируемого полового возбуждения. Горевалов был намного крупнее Нади, поэтому легко согнул ей голову и спину, крепко взял за ягодицы, приподнял. Без подготовки, насухую, вошёл, и начал неприятно сопеть и фрикционировать. Пока он делал это, держал крепко, и вырваться никакой возможности не было. Но вскоре хватка его ослабела, он любил убрать руки за спину и остаться неподвижным, чтобы Надя сама всё делала. Она этим воспользовалась, и в самый последний момент отстранилась и резко подалась не назад, а вперёд.

Горевалов крупно вздрогнул, дёрнулся схватить её, но не успел.

Надя уселась на скамейку, зло наблюдая, как тот крупно эякулирует в воздух.

– Ты… что… – просипел он. – За такие вещи, знаешь…

– За какие? – усмехнулась она. – Мне твои безумные порывы уже в одном месте сидят! Я тебя сколько раз предупреждала, чтоб ты не лез так сразу? Предупреждала?

– Я тебя так давно не видел… что, потерпеть не можешь…

– Не могу! Это меня унижает. Для таких вещей купи себе напольный самоёб. Или девку сними. А со мной не пройдё т- я тебе не курица. Всё, надоело. Пойду обмоюсь – и вези меня домой. Это в последний раз было…

Разумеется, это было не в последний раз. Петик пришёл в парилку с повинной головой, усердно тёр спинку и хлестал веником, поил чешским пивом с чищенной воблой (точно как у Шукшина). Потом снова трахались, но на этот раз он был покорен и смирен, во всём слушаясь Надю. Почувствовав себя вполне удовлетворённой, она сама выбрала способ, как отблагодарить мужичка. Тот был на седьмом небе.