Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Сюаньминь скользнул взглядом по рукаву Сюэ Сяня и тут же отвёл глаза; с тем, как он по натуре не выносил грязи, этот единственный взгляд уже был его пределом. Он, вероятно, оказался крайне удручён этим злобным созданием и не ответил на слова Сюэ Сяня о том, чтобы начертить заклинание чистых одежд, надо полагать, считая, что заклинанием чистых одежд будет очень трудно полностью очистить недавнее зрелище лопнувшей кожи и гнилого мяса. Таким образом он — лицом холодный, как лёд и иней, — подняв руку, провёл прямо по локтю Сюэ Сяня линию и без лишних церемоний дёрнул.

Рукав, словно отрезанный ножом, ровно и аккуратно отделился на уровне локтя.

Удерживая так перепачканную плотью половину рукава, Сюаньминь с лишённым всякого выражения лицом чиркнул спичкой и сжёг его дочиста.

Сюэ Сянь молчал. Он, пожалуй, никогда не думал, что кто-то посмеет вот так запросто порвать его платье, тем более не полагал, что первым, у кого достанет смелости, окажется вдруг этот Святоша, и в миг, когда обнажилось предплечье, был ошеломлён. Он надолго остолбенел, уставившись во все глаза, и, всё так же склоняя голову, без лишних слов схватил монашеские одеяния Сюаньминя и старательно потёр своей «отгнившей и выросшей заново рукой», а затем преподнёс Сюаньминю:

— Давай, сожги. У меня оголена рука, и только если ты оголишь ногу, гнев в моём сердце утихнет.

Цзян Шинин молча бросил на Сюаньминя сочувствующий взгляд, он как раз собирался сказать что-то, когда услышал, как узкую дверь перед ним приоткрыли изнутри и девушка старше десяти лет, высунув голову, спросила:

— Кто тут?

Знакомое лицо!

Едва увидев человека, которого знал, Цзян Шинин, улыбнувшись, сложил руки в приветствии и заговорил:

— Ах, это Син…

Только он сказал два слова, как девушка звонко вскрикнула и, ничего не объясняя, захлопнула дверь.

Глава 46: Великий благодетель (1)

Мгновение Цзян Шинин растерянно стоял, глядя на плотно закрытую дверь, и лишь затем вдруг отреагировал.

На миг на лице его отразилось довольно смешанное выражение, не скажешь даже, было ли в нём больше сожаления или смеха сквозь слёзы.

Сюэ Сянь, скользнув взглядом, заметил его вид и, указывая на него, обратился к Каменному Чжану:

— Старик, ты прежде боялся привидений, не так ли? Узнав такое глупое привидение, всё ещё боишься? Подумай, как раньше ты непрестанно дрожал, не позор ли?

Старик…

Каменный Чжан молча повернул голову назад и вытер лицо, про себя размышляя: «Я всего лишь слегка обеспокоен. И хотя лет мне немало, но я могу переносить груз на спине, могу работать, могу ходить и могу бегать, не слишком ли называть меня стариком?»

Вот только он не смел задеть этого Старейшего.

Едва подавленность Цзян Шинина подняла голову, как слова, легко слетевшие с губ Сюэ Сяня, задвинули её обратно. Он раздражённо сверкнул глазами на Сюэ Сяня:

— Пожалуй, и про меня можно сказать: «Кто близок к туши — почернеет». Пробудешь долго с вами, глупцами, и сам запросто поглупеешь.

Приподняв платье, Цзян Шинин отступил в сторону и сделал в сторону двери приглашающий жест рукой:

— Белое солнце в синем небе, и я всё же не преследующий призрак, пусть постучит кто-то из вас.

Все единодушно обратили взгляды на Каменного Чжана.

— Я… я? — Каменный Чжан с неуверенным выражением указал себе на нос. В конце концов, он не мог одолеть препятствия и трудности, возникавшие на пути, и это был первый раз, когда взяться за дело требовалось ему.

Сюэ Сянь с серьёзным видом указал на Лу Няньци:

— Гадатель.

Затем на себя:

— Увечный.

После на Сюаньминя:

— Собирающий подаяния.

Договорив, он развёл руками:

— Есть здесь обычный человек?

Во всей группе такой был лишь один; в самом деле — без слёз не взглянешь.

Каменному Чжану ничего не оставалось, кроме как выйти вперёд, не проронив ни слова, и повторно постучать в дверь.

Во дворе снова раздался звонкий крик — видимо, та девушка перепугалась ещё сильнее.

Каменный Чжан обернулся с невинным лицом:

— Кого однажды укусила змея, тот десять лет боится колодезной верёвки, я не виноват.

— Девочка, открой дверь, здесь нет призраков… — Каменный Чжан понизил голос, выманивая: — Я хороший человек.

Все потеряли дар речи.

Сюэ Сянь полдня с лишённым всякого выражения лицом не спускал глаз с его спины. Потеряв всякое терпение, он вытянул руку и оттащил его назад:

— Не призывай духов, так ты только Джун Куя[118] и сможешь дозваться.

— Синцзы[119], почему кричишь? Не пугай посетителей в переднем зале, — раздался во дворе голос пожилой женщины.

Голос девушки со двора смутно донёсся наружу, по нему слышалось, что она вот-вот заплачет от страха:

— Тётушка Чэнь, призрак преследует!

— Бессмыслица, как может без всякой на то причины преследовать призрак? — ответила тётушка Чэнь, не зная, смеяться ей или плакать. — Наша лечебница лишь спасает людей, не вредит, с чего вдруг призраку преследовать нас?

— Правда, я только что видела молодого господина Цзян, он стоял за дверью, — сказала Синцзы в ответ.

— Молодого господина… Цзян? — обомлела тётушка Чэнь. — Ты же не имеешь в виду…