Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

— Кар… кар… — откуда-то из заброшенной деревни с глухим криком вылетела ворона, перепугав Синцзы и остальных так, что они задрожали и, не стерпев, вжались в повозку.

Именно потому, что вокруг было безлюдно, любой звук усиливался в разы. Едва Сюаньминь вышагнул из повозки одной ногой, как из глубины заброшенной деревни вдруг донёсся женский крик.

— Молодая госпожа! — разволновалась Синцзы. — Это голос молодой госпожи! В самом деле там!

Сюаньминь чуть склонил голову и обратился к Сюэ Сяню:

— Ждите здесь.

Договорив, он собирался последовать на голос вглубь покинутой деревни.

Если за дело брался он, можно было не беспокоиться. Сюэ Сянь оперся о стенку повозки предплечьем, точно был здесь хозяином, и кивнул:

— Хорошо, не придётся мне тратить силы. Иди и возвращайся побыстрее.

Хмурясь, Сюаньминь обвёл взглядом фэншуй расположения заброшенной деревни. Говоря начистоту, с этим посёлком действительно что-то было совсем не в порядке. Это была надёжная с виду, но пустая изнутри оболочка, не хватало некой ключевой части, без которой даже на превосходной позиции образовалось гиблое место.

Что же до того, что именно было утеряно…

Сюаньминь чуть поразмыслил и стремительно пошёл вперёд, а пока шёл, одновременно непроизвольно хотел снять связку медных монет с пояса, однако нащупал лишь пустоту.

Сюаньминь молчал.

Через мгновение Сюэ Сянь, переместившийся так, чтобы сидеть, прислонившись к двери повозки, и смотреть Сюаньминю в спину, прищурился…

Сюаньминь, едва отойдя на несколько чжанов, повернул обратно.

Сюэ Сянь поднял лицо, глядя, как он приблизился к двери, слегка постучал согнутыми пальцами по внешней стенке экипажа и раскрыл перед Сюэ Сянем красивую худощавую руку.

— Что такое? — не сразу отреагировал Сюэ Сянь.

Сюаньминь ответил спокойным тоном:

— Медные монеты.

Синцзы в повозке не спускала глаз с его лица, думая про себя, что этот монах действительно красив…

Она снова взглянула на Сюэ Сяня и решила, что они равно чрезвычайно хороши.

И всё же…

Всё же сердце Синцзы подскочило до самых Небес, словно её поразило громом: «Почему учитель просит денег у молодого господина Сюэ?»

Однако прежде чем она сумела что-то понять, Сюаньминь, взяв связку монет, уже заново вошёл в заброшенную деревню.

Медные монеты на пути чуть ударялись друг о друга, легонько позвякивая, и звук этот, подхваченный странным ветром из покинутого селения, множился эхом.

Сюэ Сянь мягко постукивал пальцами по совершенно лишённому чувствительности колену в такт ударам монет, ожидая, что Сюаньминь решит дело в два счёта.

Он постукивал целую вечность, однако затем его длинные тонкие пальцы вдруг замерли…

Что-то не так! Очевидно, что прошло очень много времени, силуэт Сюаньминя уже исчез, так почему отзвук медных монет ничуть не отдалился?!

Именно в этот момент чистый перезвон внезапно раскололся. А затем из-под земли смутно донёсся гул, звучавший довольно знакомо…

Сюэ Сянь ощутил лишь, как в миг, когда раздался гул, разум его опустел, а следом тут же из моря памяти заново явилась надолго позабытая картина.

Глава 48: Великий благодетель (3)

Это была картина, предшествующая тому, как в первый месяц лета на морском берегу в уезде Хуамэн из него вытащили мускулы и кости. Бесчисленные золотые нити куполом спускались откуда-то из небесной выси и либо насквозь проходили через его тело, пригвождая к земле, либо опутывали чешую; он оказался крепко связан, будто попал в громадную клетку.

Золотые нити были тончайшими — словно волос, и хотя они пронизывали тело, какое-то время кровь не проливалась, ведь раны были слишком маленькими. Однако то, что не лилась кровь, не означало, что не было больно. Каждая из этих золотых нитей, взявшихся неизвестно откуда, обжигала: они жгли мускулы и кости внутри, жгли чешую снаружи — при малейшем движении жгли всё тело целиком, и ничто не оставалось незатронутым. Ощущение это было в сотни десятков тысяч раз хуже, чем если бы десять тысяч муравьёв пожирали его сердце.

Но каков характер Сюэ Сяня? Если он хотел двигаться, то пусть бы даже десять тысяч стрел пронзили его сердце и пригвоздили к земле, он, невзирая на острую боль, выдернул бы их — одну за другой, а после свернул бы противнику голову.

В конце концов, телесная боль никогда не была чем-то, что способно остановить его.

Причина, по которой тогда он не высвободился силой, заключалась в том, что как раз на тот день приходилась кара, случавшаяся раз в столетие.

Кары бывали большими или малыми, но в основном это всё же были Небесные кары молниями.

Казалось бы, для Сюэ Сяня кары молниями были наименее страшны. Если истинный дракон выходил в море, когда бы его не сопровождали грозовые облака? По меньшей мере в том, что касалось размаха, он давно уже ничему не удивлялся; сколь бы ужасные молнии ни ударяли прямо перед ним, он мог наблюдать за ними в полнейшем спокойствии и разу не моргнув.