Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Позднее был год, когда он случайно проходил через Нинъян. Пользуясь тем, что рядом не было никого, кто бы его заметил, он в открытую вошёл во двор семьи Цзян, оставил на каменном столе медную рукавную печку и кошель золотого жемчуга и ушёл беззаботно и беспрепятственно.

Прибыв в Нинъян на этот раз, он вспомнил о семейной лечебнице Цзянов и намеревался взглянуть на неё по пути — кто же знал, что он обнаружит такие разрушения. Деревянные ворота, прежде окрашенные в красный, и лекарственный сад во внутреннем дворе изменились до неузнаваемости, остался только Цзян Шинин — одинокий блуждающий призрак.

И он помог, раз представился случай.

В конце концов, отнюдь не все люди в этом мире как советник Лю — с грязным сердцем и гнилыми лёгкими; некоторые забывают об оказанной им милости и уклоняются от выполнения долга, но другие помнят добро.

Сюэ Сянь бросил взгляд на снегопад снаружи и опёрся спиной о статую Будды.

Цзян Шинин вдруг спросил:

— Прежде чем мы ушли, ты говорил мне подождать за дверью. С чем ты там возился столько за столом учителя?

Сюэ Сянь ответил лениво:

— Просто оставил одну вещицу, которую можно считать благодарностью за то, что он помог мне вернуть золотую жемчужину.

Он оставил Сюаньминю не что иное, как драконью чешуйку со своего настоящего тела. Так или иначе, это была часть тела истинного дракона: пусть даже ею нельзя было вернуть человека к жизни и одеть плотью кости, всё же в сравнении с горным женьшенем или грибом долголетия она была по-настоящему ценной. Этого Святошу одолевала болезнь, и хоть причина её была неизвестна, однако с таким лекарством, как чешуя дракона, ему станет лучше.

Простой человек, увидев чешую дракона, естественно, не мог её распознать; на первый взгляд это была тонкая круглая пластинка размером с крылатый орешек вяза, чёрная с зелёным отливом и блестящая. Только от неё исходил едва различимый особый аромат, подобный той сырости, что поднимается от камней после дождя, а ещё была нотка… невыразимо свежая и сладкая, словно от едва очищенной креветки, яркой и прозрачной.

Сюэ Сянь без слов открыл глаза и с ничего не выражающим лицом пробормотал себе под нос:

— Я проголодался.

* * *

В «Обиталище “Возвращения на облака”» в верхних комнатах на втором этаже Сюаньминь по-прежнему сидел с закрытыми глазами у стола, сохраняя всё ту же позу, в какой был перед уходом Сюэ Сяня, и долгое время не двигаясь.

На столе перед ним лежал лист жёлтой бумаги, на котором Сюэ Сянь оставил драконью чешуйку. От неё медленно распространялся тот особый аромат, плыл в воздухе, пока наконец не достиг его носа.

Сюаньминь нахмурил брови — и открыл вдруг глаза; похожая на паука родинка на боковой части шеи тихо вернулась к изначальному виду.

Он опустил глаза и посмотрел на стол, где увидел жёлтую бумагу, покрытую крупными иероглифами, которые написали как курица лапой: «Чудодейственное лекарство, может излечить сотни болезней, хочешь верь, хочешь — нет».

Сюаньминь взглянул на круглую чёрную пластинку, лежащую рядом с написанными безобразным почерком иероглифами, и, вспомнив внезапно, на что она похожа, достал из-за пазухи сложенный лист тонкой бумаги.

Он расправил лист и первыми сразу же увидел два слова: «Найти человека».

Рядом с этими двумя словами оказалась нарисована круглая чёрная пластинка — точь-в-точь как та, что на столе.

Найти человека…

Сюаньминь, хмурясь, тщательно сравнил их, снова сложил и убрал тонкую бумагу, взял оставленную ему пластинку и сел в тишине у огня свечи.

За окном бушевала метель, с лёгким шуршанием билась в дверь постоялого двора.

Будь то горная тропа или переулок в городе — всё утопало в чернильной тьме, и путь был долгим и далёким.

Арка 2: Безымянный. Глава 18: Слепой гадатель (1)

Сильный снегопад задерживался и шёл день и ночь напролёт. Для Сюэ Сяня и Цзян Шинина в этом была как положительная сторона, так и отрицательная.

Положительная заключалась в следующем: Цзян Шинин — главная движущая сила в их путешествии — был блуждающим призраком, что боится энергии ян, но в снежную погоду тёмные тучи весь день укрывали небо тяжёлой завесой, энергии ян недоставало, инь же изобиловала, и ему это было только на руку, так он не лишался сил, едва в небе забрезжит рассвет.

Что до отрицательной…

— Подними руку и прикрой мне лицо! Быстрее! Ветер мне сейчас голову оторвёт! — кричал Сюэ Сянь Цзян Шинину изо всех сих.

В такой чудовищный ветер он, естественно, никак не мог и дальше сидеть у Цзян Шинина на плече. Отчаявшемуся Цзян Шинину только и оставалось, что спрятать его под передний борт собственных одежд, оставив снаружи лишь голову, чтобы эта недовольная своей участью ноша могла высказывать своё ценное мнение по пути. Однако этот неистовый ветер нисколько не подчинялся заведённому порядку, он дул против законов природы, беспорядочно, завывал сразу со всех четырёх сторон, чем совершенно выводил из себя.

Цзян Шинин, позеленев лицом, поднял руку, одновременно защищая бумажную голову Сюэ Сяня и с трудом продвигаясь сквозь чёрный вихрь.