Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

— Ты определённо мог бы спрятать свою драгоценную голову под одеждой.

Сюэ Сянь отказался наотрез:

— Нет, я боюсь, что стоит мне отвлечься, и ты собьёшься с пути.

Цзян Шинин молчал. Как у него, способного заблудиться в трёх соснах, хватает совести на такое?

Сюэ Сянь усмехнулся:

— Когда войдёшь в город, ты будешь в слезах просить меня указать дорогу.

Цзян Шинин промолчал снова.

Они шли в расположенный в двух городах от Нинъяна уезд Волун[42] — один из уездных городов у реки, где была старая переправа.

Эту переправу было не назвать большой, за день уходило и приходило не особенно много лодок с пассажирами, и также она не была единственным местом, из которого можно было попасть в Аньцин. Единственная причина пересечь реку именно через неё заключалась в том, что Сюэ Сянь хотел найти одного человека.

— К востоку от переправы есть семья, в ней должно быть два брата, которые, впрочем, не выглядят очень близкими — я бывал там дважды и оба раза видел, как они ссорятся. У старшего есть кое-какие способности, мне нужно попросить его, чтобы он помог мне и взглянул на эту золотую жемчужину. Возможно, он сумеет определить, где находится человек, что продал её советнику Лю, — объяснил Сюэ Сянь Цзян Шинину.

Поскольку он был там уже дважды, значит, тот человек действительно выдающийся и заслуживает доверия. Естественно, Цзян Шинин ничуть не возражал и послушно спешил в уезд Волун.

Чтобы избежать хлопот, связанных с тем, чтобы войти в город и покинуть его, они намеренно проигнорировали оба лежащих в промежутке уездных города и проделали весь путь через горы. Из них двоих один был драконом, другой — призраком, и оба привыкли к ночным дорогам, само собой разумеется, ничто не должно было пугать их.

Однако ходили слухи, что в этих местах в лесах скрывались горные разбойники, они не имели большого влияния, но всё же досаждали проезжающим экипажам. Поскольку Сюэ Сянь держал золотую жемчужину, у Цзян Шинина весь путь сердце подступало к горлу, он страшно боялся столкнуться с шайкой-другой, что тут же разорвала бы их двоих на кусочки.

Останавливаясь на привал в нескольких покинутых храмах, он заметил на выступающих из стен колоннах вырубленные мечами следы драки, а на стене у двери — засохшие тёмно-красные пятна крови; тогда его тревога достигла пика.

Кто знает, потому ли, что выбрали другой путь, или по какой-то иной причине, но за всю дорогу они не столкнулись ни с одним живым разбойником, лишь от случая к случаю встречали экипажи, на повозках которых могли подъехать, вернувшись к бумажной форме.

Словом, всё было просто поразительно тихо и спокойно.

До самого четвёртого дня, когда они целыми и невредимыми прошли через ворота нужного города, Цзян Шинин всё ещё не мог поверить:

— Неужели мы настолько удачливы?

— Прочие не переживают, что вор обворует их, лишь боятся, что он их запомнит, но ты бесподобен — целыми днями помнишь о ворах, уникальный экземпляр, — Сюэ Сянь поднял голову и посмотрел на городские ворота.

— Уезд Волун… — Цзян Шинин прочёл два крупных слова и сказал: — Говорят, если в названии места есть часть «лун», значит, однажды там появлялся истинный дракон. Уезд Волун — звучит так, будто здесь дракон спал.

Сюэ Сянь ответил с презрением:

— Этот уездный городишко размером с ладонь — ногой ступить негде, только ты и можешь тут спать!

Цзян Шинин растерянно посмотрел на него:

— Разве я говорил о тебе?

Так совпало, что они прибыли как раз к наступлению пятой стражи — об этом возвещал колокольный звон, раздающийся из-за городской стены; волна за волной звук распространялся изнутри наружу. Когда звон пятого удара затих, городские ворота медленно открыли.

Когда стража открыла городские ворота, Цзян Шинин спрятался в стороне, собираясь воспользоваться ещё не рассеявшимися сумерками и, вернувшись к тонкой бумажной форме, проскользнуть в углу ворот, чтобы избежать непредвиденных неприятностей во время проверки. Однако едва он отступил на шаг, как почувствовал, что нечто давит на пятку.

— Что это? — спросил Сюэ Сянь.

Цзян Шинин наклонился, убрал снег там, где отпечаталась его нога, и достал слегка помятую железную пластинку.

Сюэ Сянь сощурил глаза в свете фонаря с городской стены, чтобы рассмотреть вещь, и увидел железную пластинку размером с большой палец, с одной стороны которой была грубо выгравирована голова волка, с другой — имя. Вот только имя кто-то безжалостно изрезал ножом так, что рассмотреть изначальный его вид было сложно.

— Ещё одна, — пробормотал Цзян Шинин и достал из-за пазухи похожую железную пластинку.

Эту он прежде подобрал перед статуей Будды в одном из покинутых храмов, где они останавливались на привал. На ней засохло насыщенного цвета пятно крови, а сторону, на которой было написано имя, точно так же изрезали до полной неразберихи, и слова было совсем не различить.

Сюэ Сянь сказал:

— Отложи пока.

Цзян Шинин спрятал обе железные пластинки обратно и, больше не задерживаясь, воспользовался невнимательностью караульных и быстро проскользнул в город через щель в воротах.

Едва он прошёл, как тут же остолбенел.