Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Как и описывала тетя Чэнь, они действительно были в заброшенной деревне. Дома давно рухнули, позволив деревьям и сорнякам в лесу взять верх. Никаких признаков жизни не было. Хотя небо светилось, и в это самое свежее время утра с востока пробивалось пятно белого света, деревня, казалось, скорее отталкивала посетителей, чем приглашала их.

«Коу ~ кар~»

Откуда-то из чащи вылетела ворона, напугав слуг семьи Фан, которые задрожали и попытались втиснуться в карету.

В гнетущей тишине любой шум, конечно, будет казаться намного громче. Как только Сюань Минь вышел из двери кареты, издалека раздался пронзительный женский крик.

— Юная госпожа! — крикнула Синьцзы. — Это голос Юной Госпожи! Она действительно там!

Сюань Минь повернулся к Сюэ Сяню и сказал:

— Подожди здесь.

Он планировал последовать за голосом в заброшенную деревню.

Когда дело дошло до Сюань Миня, волноваться было не о чем, поэтому Сюэ Сянь откинулся на спинку кареты и вяло скрестил руки. Он кивнул и сказал:

— Хорошо, это избавит меня от некоторых усилий. Поскорее вернись.

Нахмурившись, Сюань Минь посмотрел на заброшенную деревню по фэн-шуй. С деревней действительно была проблема: это был панцирь, с сильным внешним видом, но с полностью пустым сердцем, и в нем не было чего-то важного — идеальное место было опустошенно и теперь было бесплодным и мертвым.

А чего не хватало в деревне…

Размышляя над этим, Сюань Минь пошел вперед этими широкими шагами. Его рука рассеянно метнулась к кулону с медной монетой у бедра, но там ничего не было.

Сюань Минь замолчал.

Сюэ Сянь, который прошаркал к двери кареты и наблюдал, как Сюань Минь уходит, внезапно прищурился…Сюань Минь снова возвращался.

Сюэ Сянь поднял лицо и смотрел, как монах подошел к двери и легонько ударил кулаком о стенку кареты, а затем протянул свою тонкую красивую руку перед Сюэ Сянем.

— Что ты делаешь? — смущенно спросил Сюэ Сянь.

Сюань Минь сказал:

— Медные монеты.

В карете Синьцзы посмотрела в лицо Сюань Миня и подумала:

" Какой красивый…"

Затем она посмотрела на Сюэ Сяня и нашла его тоже красивым.

И все еще…

Большинство мыслей Синьцзы были примерно такими: «Если Мастер хотел денег, почему он просил их у Сюэ Сяня?»

И вот Сюань Минь со своим кулоном в руке снова возвратился в заброшенную деревню.

Пока он шел, медные монеты легко ударялись друг о друга, издавая легкий звонкий звук, который доносился до них вихрями странного деревенского ветра.

Сюэ Сянь рассеянно барабанил пальцами по колену в ритме эха монет, ожидая, когда Сюань Минь вернется.

Но по прошествии некоторого времени его пальцы замерзли, когда он понял.

"Подожди." Это было так давно, и силуэт Сюань Миня полностью исчез в деревне. Как мог звук монет все еще звучать так близко?

Но в этот момент это ясное ритмичное эхо внезапно прекратилось. Низкий гул, казалось, поднимался изнутри земли — это было так знакомо…

Когда появился этот звук монет, Сюэ Сянь почувствовал, что его разум полностью стерся, и возникла сцена, о которой он давно забыл.

--

* Буквально «маленькая гора на юге». Обычно я предпочитаю просто переводить это как эту фразу, но я не уверен, будет ли это повторяться снова и снова, и не хочу.

Наньшань или Наньшань — это горы в Шэньчжэне. Самые большие из них — 336-метровый (1102 футов) Дананшань (大 南山) и 150-метровый (490 футов) Сяо Нань Шань (小 南山). Они расположены на южной оконечности района Наньшань, названного в честь гор. Городское ядро ​​Наньшань на севере, Цяньхай на западе и Шекоу на юго-востоке, это одно из немногих зеленых насаждений в южной половине района. С вершины Дананьшаня открываются виды на запад до острова Нэй Линдин, на восток до Футянь Центральный деловой район и на юг до Юэнь Лун, Гонконг через залив Шэньчжэнь.

Глава 48: Доброта (III)

Это был первый месяц лета в округе Хуамэн, и его мышцы и кости были извлечены из его тела, бесчисленные золотые нити возникли из ниоткуда в воздухе и упали на него, некоторые обернулись вокруг его тела и связали его на землю, другие пробирались между его чешуей и сжимая хватку, захватили его, в гигантскую клетку.

Золотые нити были тонкими, как волосы, так что даже если бы они и пронзили его кожу, он не сразу начал бы кровоточить, поскольку раны были слишком маленькими. Но отсутствие крови не означало отсутствия боли — эти золотые нити посылали обжигающую агонию по всему его телу, внешние обжигали его кожу, те, что впивались в него, обжигали его плоть и посылали боль в самые его мышцы и кости. Каждое маленькое движение вызывало у него все большую боль, и это было так же больно, как будто его пожирали миллионы муравьев.

Но каким был Сюэ Сянь? Когда он хотел двигаться, он двигался, даже если десять тысяч стрел прижали бы его к земле. Он просто вырвал бы стрелы одну за другой, несмотря на боль, а затем обезглавливал того, кто это сделал с ним.

Действительно, физическая боль никогда не могла его остановить.

Причина, по которой он не выбрался из клетки в тот день, заключалась в том, что это был период его бедствия, который случался только раз в столетие.