Медный обряд. Легенды Черного озера

– Разве не так? – я села на постели, сложив ноги по-турецки, и с интересом взглянула в его сторону. – И причем тут Артем?

– Нет не так! – воскликнул Марк, схватив меня за плечи. Его лицо передо мной полыхнуло гневом. – Ты ошибаешься. Я бы никогда не сказал об этом, если бы она осталась жива. Потому что она была достойна уважения. Я расстался с ней из-за того, что после нашей с тобой первой встречи все мои мысли занимала запретная для меня тема. Не хмурься, ты прекрасно знаешь, о чем я. Это было нечестно по отношению к Марине, даже учитывая, что я ни за что не подошел бы к тебе в других обстоятельствах. И я знал, почему не хочет уезжать мой брат. Ты представить себе не можешь, в какое бешенство я впадал, когда он говорил только о тебе.

– Зачем вы вообще встречались? Я могу понять Марину, но зачем ты обманывал ее? У меня сложилось впечатление, что у тебя никогда не было к ней никаких чувств, – покраснела я от его неожиданного признания.

– Я просто запутался. В жизни был сложный период, – Марк горько усмехнулся. – Девушки не доверяли мне. Меня боялись, со мной не задерживались, стоило им только узнать, чем я занимаюсь – сбегали. Люди подлые существа, боятся сглазов и приворотов на себя, но приходят их делать на других. Однажды я выпил лишнего в баре и уже собирался сесть за руль, но твоя неугомонная подруга не позволила мне этого сделать. Выхватила у меня ключи и помогла вызвать такси. Как Марина выдержала эти полчаса, ума не приложу. Я поливал ее ругательствами, а она сидела и молчала. Позднее девчонка стала приходить ко мне за лечением. Она мучилась сильными болями в спине, но врачи назначали ей только обезболивающие.

Как-то раз Марина спросила, нравится ли она мне, а я, дурак, растерялся. Не знал, что сказать. Подумал лишь, что она единственная, кто не боится ни меня, ни моей профессии. С ней рядом чувствовал себя живым. Но эта разница в возрасте, ощущается, как пропасть. Я ее не любил, злился и на себя, и на Марину, что не можем понять друг друга. Но благодарность за то, что она меня вытащила с самого дна, не позволяла ее бросить.

– Марина никогда не… говорила о том, как вы сошлись на самом деле. С ее слов все было иначе, – с жаром отреагировала я на рассказ Марка.

– Никто и не знал, кроме нас с ней. Я просил ее молчать об этой истории.

– Артем был очень славным парнем. Но при возможности выбирать, я бы выбрала не его. Теперь я точно знаю.

– Откуда тебе известно, что бы ты выбрала? – хмыкнул Марк.

– Я ничего к нему не испытывала. А ты… Ты вызвал во мне бурю эмоций: обиду, злость, разочарование и… интерес. Это все не любовь, но и не безразличие. Негативные чувства, как их не назови, все-таки остаются чувствами. Я загадываю на будущее, потому что после уничтожения часов боюсь ощутить к тебе любовь, которую ты не примешь.

Марк приблизил свое лицо к моему, и я увидела, как едва заметная улыбка согнала с него суровое выражение, пропал с глаз стеклянный блеск гнева, складка на лбу разгладилась.

– Ты можешь не бояться будущего, – прошептал он.

Глава 22

Середина ноября в поселке выдалась морозная, ветреная. Измятые метелки трав стали ниже, покрылись белой корочкой инея, на подошвах ботинок хрустели льдинки, и пахло то ли кострами, то ли свежестью весны. Дни стояли солнечные, за весь месяц ни одна снежинка не упала, намекнув о начале зимней поры. Мне полюбилось вставать рано, когда молоко утра еще только начинало вливаться в черный кофе ночи. Я наливала себе чай и садилась у окна. Из щелей рамы дуло, Марк несколько раз порывался забить их ватой, и мне вновь приходилось ему объяснять, что нет никакого смысла греть руки о кружку горячего напитка, если они и так теплые. Чтобы согреться, нужно замерзнуть. И к тому же, закупорь он окна – я бы задохнулась.

На календаре значилось двадцать четвертое число, когда я проснулась, глубоко вздохнув, словно от нехватки воздуха. Будильник показывал шесть утра. Я потерла глаза и вышла на кухню, стараясь собрать полную картину увиденного сна из его мелких обрывков. Мне помнилось, что фон сна был ослепительно белый, снег валил густыми мокрыми хлопьями, собираясь в одно огромное бескрайнее покрывало. Я стояла на льду Черного озера в синем платье с открытыми плечами, которое надевала на выпускной в одиннадцатом классе, и наблюдала, как расцветает перед моим взором куст красных роз. Холод не ощущался, снежинки, правда, щекотали кожу, когда таяли. Мне хотелось сорвать одну розу, чтобы принести зимнее чудо домой. Я уже протягивала руку к стеблю, когда послышался треск льда. А дальше… Я, кажется, тонула, пыталась уцепиться за край льдины, но только резала ладони и вновь уходила под воду. Страшнее всего было выплывать наверх и ударяться головой о стеклянный потолок, понимать, что ты в тюрьме и больше не сможешь выбраться.

Марк прошаркал к холодильнику и достал молоко, затем с раздражением зажег плиту и поставил турку с кофе на огонь.

– Через месяц ты будешь просыпаться в пять утра? – спросил он меня, потирая шею.

– Я же не заставляю тебя вставать рано, – фыркнула я в ответ.