Медный обряд. Легенды Черного озера

Я вышла в гостиную и села на постель. Сон не шел из мыслей, снег продолжал падать на обнаженные плечи, а розы – цвести на бугорке сугроба. Ветер тащил по льду белые вихри, подметал блестящую гладь. Сколько прошло времени, как я побывала у деда Афанасия? Почти два месяца. Я представила, как он, проводив меня и исчезнув в глубине дома, переодевается в белую свежую рубаху, а затем поднимается по скрипучей лестнице, теряя последние остатки сил. Хлопнула входная дверь. Марк исчез в сумеречном снегопаде ноябрьского раннего утра.

Его долго не было. Из-за сумрачного неба и непогоды стало светать только к десяти часам. Я натянула теплый свитер, закуталась в серый шерстяной шарф и застегнула молнию куртки. Я вышла из дома не из-за переживаний, что Марк до сих пор не вернулся, а из-за глубокого внутреннего чувства, будто некто ожидает моего прихода. Волнение стягивало талию тугим поясом, так, что тяжело было дышать. Стоя у двери и вглядываясь в серые ступени, непрозрачную от пыли и грязи сетку подъездных окон, на облупленную известку стен, я вспомнила, с каким разочарованием и злостью смотрел на меня Артем, когда мы вернулись из Казани. Я отказывалась признаваться, почему единственная из всех поверила в то, что часы на самом деле существовали, и он потерял веру в то, что кто-то способен его понять, выслушать, стать ему настоящим другом. Почему я думаю о том случае?

Точно. Я возвратилась в квартиру, просунула руку в щель между стеной и шкафом и нащупала твердый сверток. Часы блеснули на свету красным отливом. На душе потеплело, волнение ушло. Я опустила часы во внутренний карман куртки и сбежала по ступеням вниз, на улицу.

Снег смягчил морозы. Часть наметенного полотна подтаивала на дорожках, земля под ногами просвечивала черным, но вдалеке все утопало в белом зимнем цвету. Воздух пропитался влажной свежестью. Снежинки налипали на ресницы и таяли, взгляд затуманивала попадающая в глаза колючая вода.

Я не знала, в какую сторону идти и двинулась к озеру. Путь туда был неровный, скользкий, ноги вязли в липких сугробах и размякшей грязи.

– Что-то потеряла? – ухмыльнулся знакомый голос. – Или кого-то.

Женя нагнал меня широкими шагами и встал напротив, преградив дорогу.

– А я шел с работы, смотрю – ты идешь. Привет, Нелли.

– Привет, – осторожно, не понимая его намерений, поздоровалась я в ответ.

– Как жизнь? – продолжил он насмешливым тоном. – Говорят, ты хорошо устроилась. С работы вон даже уволилась.

– Чтоб тебя не видеть, – натянула я улыбку.

– А-а, вот значит как. Или твой Марк боится, что встретишь кого-нибудь помоложе, поинтереснее…

– Ты ради чего подошел? Если есть дело, говори, если потешаться хочешь, то лучше уходи. Второй раз я Марка останавливать не стану, коли покалечит, так оно тебе и надо, – холодно отрезала я и попыталась обойти Женю со стороны. Он схватил меня за плечи и, притянув к себе, прошипел:

– И чего он тебе сдался? Даже замуж не берет, пользуется тобой, как хочет, а ты и рада стелиться перед ним. Я хотел жениться, семью с тобой, а ты как со мной поступила? На богатого дружка меня променяла, предала!

– Я ничего тебе не обещала! – крикнула я Жене в лицо, перекошенное от злости. – Ты сам все за меня придумал. Уйми свою фантазию, мне неприятно быть с человеком, который притворяется и постоянно врет.

Он отпустил меня и хмыкнул:

– Боишься признаться, что ты кинула меня, испугавшись моей матери. Трудности не по тебе, легкий путь лучше.

Он взбаламутил мысли этими словами. Я спросила себя, не прав ли он случаем? Но даже, если и прав, то отчасти, я смотрела на него и не видела ни одной черты, которая вызвала бы симпатию, а тем более любовь. Я хотела подобрать в ответ слова не менее острые и язвительные, но когда перевела взгляд вдаль, за спину Жени, то замерла, заметив знакомый силуэт.

– Оля! – выдохнула я.

Я узнала ее по одежде, несмотря на осенний холод, она стояла в бледно-розовом тонком плаще, в котором приходила в прошлом году на занятия в начале сентября. Ее темные распущенные волосы прихватил иней и припорошил снег. Плечи Ольги мелко тряслись от холода, а сама девушка, казалось, не понимала, где она находится и как очутилась около спуска к Черному озеру.

С Жени сошла маска притворства, и он с сочувствием спросил:

– Кто это?

– Моя подруга, она пропала в начале осени. Пошли скорее, ей требуется помощь!

Поскальзываясь на подошвах осенних ботинок, я подбежала к Оле и решительно развернула ее лицом к себе. Я думала, что обозналась, приняла за нее совершенно чужого человека, но это, несомненно, была она. Ольга взмахнула ресницами и с недоверием оглядела меня пустыми, лишенными прежнего задорного блеска, покрасневшими глазами. Побелевшие ее губы дрогнули:

– Нелли! Правда, ты? Я жива?

Женя сбросил куртку, снял теплый свитер и, ежась от холода, протянул его мне. Я стащила с Ольги плащ, она осталась в тонкой бирюзовой блузке и летних брюках. Сон, в котором мне пришлось стоять в одном платье под снегопадом, вновь чиркнул страхом по солнечному сплетению, но я отогнала его и продолжила дышать, помогая подруге одеться.