Медведь и соловей (ЛП)

— Дашь мне руки? — сказал он. Вася замешкалась. Кончики ее пальцев были замерзшими, ладонь была перемотана тканью, чтобы скрыть рану от ночи с упырем, пришедшим к Константину. Она помнила о боли. Он не ждал ее ответа. Она собралась силами, но подавила крик, пока ее пальцы теплели и розовели.

Он взял ее левую ладонь и начал разматывать ткань.

— Это ты меня ранил, — сказала Вася, чтобы отвлечься. — В ночь, когда пришел упырь.

— Да.

— Зачем?

— Чтобы ты увидела меня, — сказал он. — Чтобы запомнила.

— Я видела тебя раньше. И не забыла.

Он склонил голову над работой. Но она видела кривой изгиб его губ.

— Но ты сомневалась. Ты бы не поверила своим ощущениям, когда я ушел. Я теперь чуть больше тени в домах людей. Когда-то я был гостем.

— А кто тот одноглазый мужчина?

— Мой брат, — кратко сказал он. — Мой враг. Но это долгая история, не на ночь, — он отложил полоску ткани. Вася поборола желание сжать кулак. — Это будет исцелить сложнее, чем обморожение.

— Я открывала рану, — сказала Вася. — Похоже, это помогает защитить дом.

— Да, — сказал Морозко. — Это сила твоей крови, — он коснулся раны, Вася вздрогнула. — Но это пока ты юна, Вася. Я могу исцелить это, но останется след.

— Так делай, — сказала она, не сдержав дрожи в голосе.

— Хорошо, — он зачерпнул снег с пола. Вася на миг растерялась: увидела рощу елей, голубую от сумерек, красную от заката. А потом дом окружил ее, и Морозко прижал снег к ране на ее ладони. Ее тело застыло, боль была хуже, чем раньше. Она боролась с криком, смогла усидеть смирно. Боль была едва выносимой, она всхлипнула, не успев остановить себя.

Все резко утихло. Он отпустил ее ладонь, и Вася чуть не упала со стула. Конь поддержал ее, она прижалась к его теплому боку, схватилась за его гриву. Жеребец коснулся губами ее дрожащей ладони.

Вася отодвинула его и посмотрела. Рана пропала. Осталась холодная бледная метка посреди ладони. Она повернула руку, след будто переливался на свету, словно кусочек льда был под кожей. Нет, ей казалось.

— Спасибо, — она прижала ладони к коленям, чтобы скрыть их дрожь.

Морозко встал и отошел, посмотрел на нее.

— Ты исцелишься, — сказал он. — Отдыхай. Ты — моя гостья. А на вопросы будут ответы. Со временем.

Вася кивнула, еще глядя на ладонь. Когда она подняла голову, он пропал.

24 Я видел желание твоего сердца

— Найдите ее! — рявкнул Константин. — Верните ее!

Но люди не шли в лес. Они прошли до края и замерли, бормоча про волков и демонов. Про холод.

— Теперь Бог ее осудит, батюшка, — сказал отец Тимофея, и Олег согласно кивнул. Константин замешкался. Тьма за деревьями казалась кромешной.

— Как скажете, дети мои, — тяжко сказал он. — Бог ее осудит. Бог с вами, — он начертил крест.

Мужчины пошли по деревне, бормоча, склонив головы. Константин ушел в холодную комнату. Его каша на ужин давила на желудок. Он зажег свечу перед Богоматерью, сотни теней яростно заплясали на стенах.

— Глупый слуга, — прорычал голос. — Почему ведьма сбежала в лес? Я не говорил ее связать? Отправить в монастырь? Я недоволен, слуга. Очень недоволен.

Константин рухнул на колени, дрожа.

— Мы старались, — взмолился он. — Она — демон.

— Демон с моим братом, и если он увидит ее силу…

Свеча дымила. Священник застыл на полу.

— С вашим братом? — прошептал Константин. — Но вы… — свеча потухла, осталось дыхание в темноте. — Кто вы?

Тишин была долгой, а потом голос рассмеялся. Константин не был уверен, то слышал это, но он видел трепет теней на стене.

— Несущий бую, — радостно шептал голос. — Так ты меня призвал. Но давным-давно меня звали Медведем.

— Ты дьявол! — прошептал Константин, сжав кулаки.

Все тени смеялись.

— Как скажешь. Но в чем разница между мной и тем, кого ты зовешь Богом? Я тоже упиваюсь тем, что делают во имя меня. Я могу дать тебе величие, если будешь слушаться.

— Ты, — прошептал Константин. — Но я думал… — он думал, что его выделили. Но он был глупцом, он слушался демона. Вася… Его горло сжалось. Где-то в его душе гордая девушка ехала на лошади в свете летнего дня. Смеялась с братом у печи. — Она умрет, — он прижал кулаки к глазам. — Я сделал это для вас, — но он понимал, что никто не должен узнать.

— Она должна была уйти в монастырь. Или ко мне, — сухо сказал голос, под этим тоном слышалось кипение гнева. — Но теперь она с моим братом. Со Смертью, но не мертвая.

— Со Смертью? — прошептал Константин. — Не мертвая? — он хотел, чтобы она была мертва. Чтобы она была жива. Он желал своей смерти. Он сойдет с ума от этого голоса.

Тишина тянулась, и когда он уже не мог выдерживать, голос вернулся:

— Чего ты хочешь сильнее всего, Константин Никонович?

— Ничего, — сказал Константин. — Ничего не хочу. Уйди.

— Ты как девица, — сказал кисло голос, а потом смягчился. — Но я знаю, что ты хочешь, — он продолжил со смехом. — Очистить свою душу? Вернуть невинную девицу? Знай, что я мгу забрать ее из рук Смерти.

— Лучше пусть умрет и покинет этот мир, — прохрипел Константин.

— Она будет жить в страданиях перед смертью. Только я могу ее спасти.

— Докажи, — сказал Константин. — Верни ее.

Тень фыркнула.