Медведь и соловей (ЛП)

«Я буду тебя носить. Мама говорит, со временем станет легче, — он звучал скептически. — Ладно, хватит об этом. Посмотрим, что мы можем сделать», — он помчался. Вася не ожидала этого, направила вес вперед, обвила руками его живот. Жеребец оббегал деревья. Вася вопила. Он был изящным, как хищный кот, не шумел. И скорость была отличной. Он бежал как вода, белый мир принадлежал им.

— Мы должны вернуться, — сказала Вася, румяная, веселая и тяжело дышащая. Соловей замедлился, поднял голову, в ноздрях было видно красное. Он забрыкался, и Вася держалась, надеясь, что он не сбросит ее. — Я устала.

Конь недовольно повернул к ней ухо. Он даже не запыхался. Но вздохнул и повернулся. За удивительно короткое время еловая роща возникла перед ними. Вася съехала на землю. Ее ноги ударились о землю с болью, она погрузилась, охнув, в снег. Ее исцеленные пальцы ног онемели, часы езды не улучшили ее слабость.

— Но где дом? — сказала она, сжав зубы, поднимаясь на ноги. Она видела только ели. Конец дня придавал лесу лиловый оттенок.

«Его не найти поисками, — сказал Соловей. — Нужно смотреть в сторону», — Вася так и сделала, и со вспышкой среди деревьев появилась изба. Конь шел рядом с ней, и она чуть стыдилась, что ей нужна поддержка его теплого плеча. Он подтолкнул ее в дверь.

Морозко не вернулся. Но в печи была еда, оставленная невидимыми руками, и что-то горячее и пряное в кувшине. Она вытерла Соловья тканью, причесала шерстку, распутала длинную гриву. За ним никогда еще не ухаживали.

«Глупости, — сказал конь, когда она начала. — Ты устала. Не важно, расчесан я или нет», — но он был рад, когда она уделила особое внимание его хвосту. Он ткнулся носом в ее щеку после этого и весь ужин проверял ее волосы, лицо и тарелку, словно она что-то от него утаила.

— Откуда ты? — спросила Вася, когда не смогла сдержаться, пока кормила ненасытного коня крохами хлеба. — Где ты родился? — Соловей не ответил. Он вытянул шею и жевал яблоко желтыми зубами. — Кто твой отец? — настаивала Вася, но Соловей молчал. Он украл остатки ее хлеба и отошел, жуя. Вася вздохнула и сдалась.

* * *

Вася и Соловей катались вместе три дня подряд. И с каждым днем коню было все проще, а сила Васи медленно возвращалась.

Когда они вернулись в дом на третью ночь, Морозко и белая кобылица ждали их. Вася прошла, хромая, через порог, радуясь, что может сделать это сама, и застыла при виде них.

Кобылица стояла у огня, лениво лизала кусок соли. Морозко сидел на другом краю. Вася сняла плащ и подошла к печи. Соловей прошел к своему привычному месту и ждал. Как для коня, за которым до этого не ухаживали, он привык очень быстро.

— Добрый вечер, Василиса Петровна, — сказал Морозко.

— Добрый вечер, — сказала Вася. К ее удивлению, демон холода держал нож и резал брусок дерева. Что — то, похожее на деревянный цветок, появлялось под его умелыми пальцами. Он отложил нож, голубые глаза коснулись ее в разных местах. Она не знала, что он видел.

— Мои слуги были добры к тебе? — сказал Морозко.

— Да, — сказала Вася. — Очень. Благодарю за гостеприимство.

— Не за что.

Он молчал, пока она вычесывала Соловья, хотя она ощущала его взгляд. Вася протерла коня, убрала колтуны из его гривы. Когда она умылась, и стол был накрыт, она напала на еду как волчонок. Стол ломился от разного — странные фрукты и орехи с шипами, сыр и хлеб, творог. Когда Вася насытилась и замедлилась, она поймала насмешливый взгляд Морозко.

— Я проголодалась, — извинилась она. — Мы так хорошо не едим дома.

— Это я знаю, — ответил он. — Ты выглядела как привидение.

— Да? — Вася была недовольна.

— Более — менее.

Вася притихла. Огонь постепенно угасал, и свет в комнате из золотого стал красным.

— Куда ты уходишь, когда ты не здесь? — спросила она.

— Куда хочу, — сказал он. — В мире людей зима.

— Ты спишь?

Он покачал головой.

— Не так, как ты думаешь.

Вася невольно посмотрела на кровать с черными столбиками и одеялами, похожими на сугроб. Она подавила вопрос, но Морозко уловил ее мысль. Он вскинул изящную бровь.

Вася покраснела и сделала большой глоток, чтобы скрыть пылающее лицо. Когда она посмотрела на него, он смеялся.

— Не надо так стесняться, Василиса Петровна, — сказал он. — Эту кровать сделали для тебя мои слуги.

— И ты… — начала Вася и покраснела сильнее. — Ты никогда…

Он снова принялся вырезать. Он убрал ее кусочек дерева с цветка.

— Часто, когда мир был юным, — сказал он мягко. — Они оставляли мне дев в снегу, — Вася поежилась. — Порой они умирали, — сказал он. — Порой были упрямыми или смелыми и… не умирали.

— Что с ними случалось? — сказала Вася.

— Уходили домой с подарками, — сказал сухо Морозко. — Ты не слышала сказки?

Вася, все еще краснея, открыла рот и закрыла его. Варианты ответа летали в голове.

— Почему? — выдавила она. — Почему ты меня спас?

— Это позабавило меня, — сказал Морозко, не отрывая взгляда от работы. Цветок был почти готов, он отложил нож, взял кусок стекла — или льда — и начал разглаживать его.

Вася коснулась лица, где оно было обморожено до этого.

— Да?

Он промолчал, но посмотрел ей в глаза. Она сглотнула.