Медведь и Соловей

«Поиски не помогут, – объяснил ей Соловей. – Надо чуть отвести взгляд».

Вася послушалась и краем глаза увидела, как среди деревьев стремительно проявился дом. Конь пошел рядом с ней, и ей было немного стыдно, что приходится опираться о его теплый бок. Он ласково протолкнул ее в дверь.

Морозко не вернулся, но у горячей печи обнаружилась еда, приготовленная невидимыми руками, и какой-то горячий пряный напиток. Она обтерла Соловья тряпицей, почистила щеткой гнедую шкуру, расчесала гребнем длинную гриву. До этого его никто не обихаживал.

«Глупости какие! – проворчал Соловей, когда она принялась за дело. – Ты устала. Нет никакой разницы, почистили меня или нет».

Однако он выглядел необыкновенно довольным, когда Вася особенно тщательно расчесала ему хвост. Когда она закончила, он ткнулся губами ей в щеку, а пока она ела, обследовал ее волосы и лицо, словно проверяя, что она ничего не утаила.

– Откуда ты? – спросила Вася, наевшись до отвала и угощая ненасытного коня кусочками хлеба. – Где ты появился на свет? – Соловей не ответил. Вытянув шею, он с хрустом начал перемалывать яблоко своими желтыми зубами. – Кто был твой отец?

Вася не отступалась, но жеребец так ничего и не сказал. Он стащил у нее остатки хлеба и неспешно отошел, продолжая жевать. Вася вздохнула и сдалась.

* * *

Вася с Соловьем практиковались в скачках три дня подряд. С каждым днем конь нес ее все более ловко, а к Васе постепенно возвращались силы.

Когда они вернулись в дом на третий день, там их ждали Морозко и белая кобылица. Вася проковыляла в дом, радуясь, что уже может идти, ни на что не опираясь, и замерла при виде них.

Кобыла стояла у печи и лениво лизала ком соли. Морозко тоже сидел у огня. Вася скинула шубу и прошла к печи. Соловей направился к своему привычному месту и остановился в ожидании. Никогда не знавший ухода конь очень быстро к нему привык.

– Добрый вечер, Василиса Петровна, – сказал Морозко.

– Добрый вечер, – отозвалась Вася.

Она с удивлением увидела в руках у хозяина зимы нож: он что-то вырезал из куска тонковолокнистой древесины. Под его ловкими пальцами появлялось нечто вроде деревянного цветка. Он отложил нож, и его голубые глаза быстро прошлись по ней. Ей стало любопытно, что он видит.

– Мои слуги о тебе хорошо заботились? – спросил Морозко.

– Да, – ответила Вася. – Очень хорошо. Спасибо за гостеприимство.

– На здоровье.

Пока она обихаживала Соловья, Морозко молчал, хоть она и ощущала на себе его взгляд. Вася вытерла коню шкуру и расчесала запутавшуюся гриву. Когда она умылась, а стол был накрыт, она впилась в еду с жадностью волчонка. Стол ломился от яств: незнакомых плодов и шипастых орехов, сыра, хлеба и творога. После того как Вася выпрямила спину и стала есть медленнее, она поймала ироничный взгляд Морозко.

– Я проголодалась, – объяснила она виновато. – Мы дома не так хорошо едим.

– Да уж, верю, – последовал ответ. – К середине зимы ты напоминаешь бесплотного духа.

– Правда? – переспросила огорчившаяся Вася.

– Почти.

Вася промолчала. Поленья рассыпались углями, и свет от огня из золотого стал красным.

– А куда вы ездите, когда вы не здесь? – полюбопытствовала она.

– Куда мне вздумается, – ответил он. – В мире людей сейчас зима.

– А вы спите?

Он покачал головой:

– В твоем представлении – нет.

Вася невольно покосилась на громадную кровать с черной рамой и горой одеял, лежащих сугробом. Она прикусила язык, пока вопрос с него не сорвался, но Морозко уловил ее мысль и приподнял изящную бровь.

Вася густо покраснела и уткнулась в свою чашу, чтобы спрятать запылавшие щеки. Когда она подняла голову, то увидела, что Морозко смеется.

– Нечего смотреть на меня с такой чопорной миной, Василиса Петровна, – сказал он. – Эту кровать сделали для тебя мои слуги.

– А вы… – начала Вася, еще сильнее покраснев, – вы никогда…

Он снова взялся вырезать, сняв стружку с деревянного цветка.

– Часто, когда мир был молод, – кротко проговорил он. – Для меня оставляли в снегу девиц. – Вася содрогнулась. – Иногда они умирали, – добавил он. – А иногда оказывались упрямыми или храбрыми – и не умирали.

– И что бывало с ними? – спросила Вася.

– Возвращались домой с сокровищами, – суховато бросил Морозко. – Разве ты не слышала сказки?

Вася, все еще краснея, открыла рот и снова его закрыла. Ей хотелось сказать одновременно дюжину разных вещей.

– Почему? – только и смогла выговорить она. – Почему вы спасли мне жизнь?

– Меня это развлекло, – ответил Морозко, не отрывая взгляда от резьбы.

Цветок вчерне был закончен. Он отложил в сторону нож, взял кусок стекла… или льда… и начал его полировать.

Вася невольно поднесла руку к щеке – там, где она была обморожена.

– Правда?

Он ничего не ответил, но их взгляды встретились. Она судорожно вздохнула.

– Почему вы спасли мне жизнь, а потом попытались меня убить?