Медвежья злоба

– Шучу, шучу. Прости. – Дед Иван улыбнулся, подошёл к старухе и обнял её за плечи: – Переживаю я, Агафья, за Ваську с Витькой.

– Чего о них переживать, вон лбы какие, оглоблей не убить!

– Беду на себя и на нас могут навести, чует моё сердце. Ох, чует…

– Ладно, дед, не думай об этом. Не будешь о беде думать, она и не придёт, а если каждый день её ждать, она тут как тут.

Дед Иван внимательно посмотрел жене в глаза.

– Опять ты, старуха, права. Как всегда. – И он поцеловал жену в шёку.

– Ты что, старый, целоваться!

– А что? Я ещё ничего. – Дед подтянулся и выставил вперёд седую бороду. – Гляди! Чем не ухажёр? Если меня покрепче прижать у печки тёплой, я ещё, может, и смогу…

– Смотри, чтобы песок не посыпался! – И они засмеялись в два голоса…

* * *

Василий и Виктор с раннего утра лазили по лесу. Кое-как им удалось перебраться через реку, к этому времени она частично освободилась ото льда, ещё день – и мог начаться паводок. Охотники, толкая перед собой лёгкую деревянную лодку, переправлялись только в тех местах, где лёд их держал. Там, где была чистая вода, переплывали. Ходить по лесу ещё труднее, чем преодолеть водную преграду. Снега в лесу было порядком. Особенно в ельниках и там, где густой подрост. Лыжи не держали, да и не брали их охотники, надеялись обойтись без них. Оттаявшими оказались только редкие лесные дороги и опушки. Они так и проходили весь день, стараясь не забираться в лесную чашу. Следов медведицы с медвежатами не видели. Обнаружили только обтаявшие следы взрослого самца, очень похожие на следы человека, обутого в валенки и шедшего по весеннему снегу. Ребята даже попытались пройти какое-то расстояние по этим следам, стараясь ступать след в след, но через час поняли, что затея эта бесполезная. Идти, ступая точно в отпечатки широких лап, было невозможно – прошедший медведь ставил свои лапы пальцами внутрь следа, отчего его и звали «косолапым». Со следа и в сторону сойти нельзя, сразу проваливаешься по пояс в снег. Матерясь и ругаясь, мужики повернули назад к реке.

– Хорошо, что медведя не догнали, – высказался Василий, когда они вернулись к лодке, оставленной на речном берегу.

– Это почему? – Виктор сложил в лодку ружьё и рюкзак, посмотрел на товарища.

– Весной медведь отощавший. Голодный. Запросто на нас мог напасть. Он сейчас жрать готов всё подряд.

– А как же медведица с медвежонком? Она, поди, ещё больше голодная. Детёныша кормит. И злее любого самца – ей своё потомство охранять нужно.

На деревенский берег река позволила переправиться без особых проблем. А на следующий день многие жители деревни вышли к реке полюбоваться на начавшийся ледоход…

* * *

Наконец моховое болото вокруг лесного острова, где жила медведица и её медвежонок, освободилось от снега. Медведица покинула лёжку и вылезла на болото кормиться перезимовавшей под снегом клюквой. Красные кислые ягоды лежали на кочках сплошным ковром. Медведица, словно пасшаяся корова, бродила по клюквеннику, аккуратно собирая крупные ягоды, прихватывая их зубами и отправляя в пасть. Поедая клюкву, она чавкала так сильно, что бегающий рядом медвежонок, останавливался, отвлекаясь от своих дел. Поднимал голову, внимательно глядел на мать, соображая, чем она занимается. Наконец решил разобраться. Подбежал, полез к морде, стараясь первым попробовать всё то, чего мать-медведица касалась губами. Тыкнулся мордочкой в болотную кочку. Медведица удовлетворенно урчала, отталкивая носом малыша, мешавшего ей кормиться. Он злился, фырчал, стараясь снова и снова залезть под материнскую пасть. Медведице его возня вскоре надоела, она зарычала, перехватила подвернувшегося в очередной раз медвежонка поперёк туловища клыками и слегка сдавила его тело могучими челюстями. Медвежонок визгливо заплакал. Медведица разжала зубы. Медвежонок рванул от матери, перепрыгивая через болотные кочки. За одну зацепился лапами, кувыркнулся на мягком мху через голову и свалился в лужу с остатками снеговой воды. От испуга завизжал ещё сильнее. Быстро гребя лапами, выскочил из воды на кочку. Мокрый и жалкий, он уставился на внимательно наблюдавшую за ним мать. Не переставая скулить, побрёл к ней. С ходу уткнулся носом в её тёплый живот и замер, прижимаясь крепче и крепче. Медведица сжалилась, легла, подставив ему сосок. Окончательно медвежонок успокоился, когда почувствовал на языке вкус материнского молока.