Медвежья злоба

– Я уже многое из того, о чём ты говоришь, знаю, – с обидой в голосе отвечает Василий. – Прежде чем собаку гончую завести, я литературы об этом прочёл ой как много!

– Книги – это хорошо. Только разве по книгам можно на самом деле гон услышать? – Николай Николаевич смеётся.

– Ладно, Вась. Сезон начнётся, всего насмотришься и наслушаешься. Правда, охотники?

– Это точно, одно дело – теория, другое – практика.

– А помните, как мы охотились? – Володька сменил тему разговора. Он начал рассказывать. Всё, о чём он говорил, появлялось перед моими глазами. Мы ударились в воспоминания.

– Мы туда небольшой компанией выехали. Здесь под городом. – Он посмотрел на меня и на Николая Николаевича. – Соловка была, Трубач. Они сразу зайца подняли. Мы в разные стороны. Николай Николаевич где-то у заячьей лёжки остался. Ты не помню, куда рванул. – Володька кивнул в мою сторону.

– А я на болотце у дороги встал. Аккурат посреди ёлочка росла, под неё и спрятался. Стою, денёк отличный, морозец, солнце, снежок уже был. Гон идёт на меня. Главное – круг не первый, один раз заяц болотце уже пересёк. По следам, где он прошёл, выжлец и выжловка за ним проскочили. Собаки гнали парато, зайца я перевидел первый раз, только подставиться не успел. Теперь занял «лаз», гон слышу хорошо, ближе и ближе. Ружьё поднял. Жду. Вдруг в мелколесье собачки скололись. Замолчали. Через минуту гонный след выправили, слышу, погначи «по зрячему». В штык ко мне идут. Вот сейчас, сейчас. И правда, вылетает белячок, мех на нем белый-белый, под цвет снега. Прикладываюсь ему по ушам и не пойму, рядом второй беляк через болото скачет. Думаю, двоится. Аж на секунду ружьё опустил. Хорошо, болотце довольно широкое. Они уже по серёдке бегут, как близнецы. Ну тут уж я не сплоховал. Хлоп одного! Хлоп второго! Они кувырком. Так обоих дуплетом и положил. Вот это везуха, никогда со мной такого больше не случалось, чтобы дуплетом и двух «косых» одновременно. Не права пословица: «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь», у меня вот получилось. – Володька умолк.

– Было, не врёт, – подтвердил Вовкин рассказ Николай Николаевич. – Всякое было. Один раз у нас охотник на костылях на зайцев ходил.

– Это Лёха был! – не удержался я. – Никогда не забуду. Мы гуськом по дорожке, он на костылях за нами шлепает. Нога в гипсе. Перелом. Прыг! Прыг! Только двустволка за плечами болтается. Здесь собаки подняли: – Ай-ай-ай!

– Все рванули кто куда, зверя перехватывать. А мне интересно, смотрю, что наш калека делать станет. Он в азарте костыли в разные стороны как киданёт. Ружьё сдёргивает. Всё внимание на собак. А забыл, что нога здоровая одна. Гляжу, закачался и хлоп на землю. Хорошо, что на «третью» точку упал, на мягкую. А то мог и вторую ногу сломать. Сидит, а заяц мимо него. Он выстрелить так и не успел. Весь гон на заднице и просидел. Я потом к нему подходил, костыли подавал и с земли поднимал. Вот это настоящий гончатник. Ну, ладно там, на рыбалку пошли или на уток постоять, то есть посидеть, а здесь охота самая ходовая. Кому рассказать, не поверят. А он так за нами весь день и пропрыгал.

После меня не удержался от рассказа и Николай Николаевич:

– Вот помню, как я к родным в соседнюю область поехал. Тогда Трубач только начинал гонять. Совсем ещё щенок был. Думаю, ладно, близких повидаю, заодно выжлеца понатаскаю и сам отдохну. Зайчишек, правда, в тот год там немного было. Не урожай, видно. Да мне-то что? Главное – процесс. В лесу чернотроп. Охотников в округе нет. Хорошо, никто нам с Трубачом не мешает часа по два-три в день по лесу бродить. Вот где-то день на третий вошёл я в лес, иду и замечаю, как за мной человек крадётся. Почти след в след идёт. Но не догоняет. Топор в руках. Я останавливаюсь, и он стоит. Я пошёл, и он за мной, только за кустами и деревьями хоронится. И что ему нужно? Меня грохнуть топором по башке и ружьё забрать? Так дурак, мужик. Разве можно с топором супротив ружья идти? На внезапность рассчитывает? Это мне понятно. Думает, я его не вижу. Ладно, сейчас я его сам подловлю. Взял и встал за сосну. Спрятался. Слышу, лист под ногами у мужика шуршит. Идёт милый, как только он со мной поравнялся, я из-за ствола выхожу, ружье наперевес:

– Стой! Кто идёт? Руки вверх.

Он от испуга аж топор из рук выронил.

– Не убивай! – орёт.

– Что за мной ходишь? – спрашиваю.

– Местный я. Смотрю, ты в лесу с ружьём. Я и иду за тобой. Жду, когда ты лося застрелишь. Подойду и скажу: – Отдай заднюю ногу, а то заложу. Мы всегда так делаем!

После слов Николая Николаевича все начинаем смеяться. Больше всех Василий, аж слёзы у мужика на глазах. Ничего не скажешь, рассказ поучительный.

Расходимся мы по домам, когда начинает темнеть. Обговорено многое. Главное, договорились о новой встрече и, как только откроется охота с гончими, снова соберемся вместе.