Мэй и Минато. Любовь в офисе.

Они были тяжелыми. Она хотела тех же условий, что мы давали ее мужу. Мы просили их пересмотра в нашу пользу. У нее была поддержка ее семьи, семьи ее убитого мужа, но не было поддержки почти половины страны и была открытая вражда клана третьей жены.

Мы торговались, и она согласилась на наши условия. Выхода у нее не было. Она встала. И отпустила делегацию. Меня попросила остаться и Юкио-сан кивнул.

Она подошла ко мне и пригласила на экскурсию.

Я кивнул и пошел за ней. Она передвигалась осторожным, утиным шагом женщины на последнем сроке беременности.

Я шел рядом с ней, и запах был знакомый. Тот запах, с которым она пришла тогда ко мне, почти девять месяцев назад.

Мы шли по коридору, и подошли к лифту. Охрана вызвала лифт, и мы спустились вниз в подвалы.

Лифт открылся и Аиша повела меня к игровой комнате. Она шла медленно. И остановилась перед одной из камер. Там, за тяжелой решеткой сидело два скелета и лишь по их костюмчикам я узнал «девочек из игровой».

Аиша кивнула мне на них. Спросила, узнал ли я их. Я кивнул.

Она усмехнулась. Один из скелетов протянул ко мне руку, и я вздрогнул. Аиша поняла это движение как страх, но это было всего лишь чувство брезгливости. В соседних камерах тоже сидели люди, но Аиша не останавливалась.

Она открыла дверь в игровую.

Теперь там не было бара. Не было игровых автоматов, а была подготовлена родильная палата со всем необходимым.

Аиша повернулась ко мне и рассказала, как ее огорчали постоянные измены мужа, постоянная его тяга к игре. Его дружки и их вечные пьянки. Она рассказывала, как пытала тех девушек. Включила телевизор и на экране замелькали кадры моего, нашего с Президентом отдыха.

Мелькало женское лицо, и она комментировала, что она с ней сделала.

Мелькала другое, и шел подробный рассказ.

Она рассказывала в деталях и столб боли и ненависти шел отсюда, из под земли к небу.

А потом она просто и без затей рассказала историю смерти ее мужа.

Он спустился сюда, в игровую вместе со своей третьей женой. Та была не против участвовать в его играх. Вдвоем, втроем, впятером. И он играл с ней и со всеми ими.

А потом, она услышала разговор, он нажала на кнопку.

Президент лежал с джойстиком в руке. На его груди лежала прелестная коричневая девушка. Она говорила и Аиша переводила:

«Твоя Аиша скучна. Давай убьем ее. И я рожу тебе принца. Это будет принц принцев».

И Президент смеялся над ее словами. Потом она села на него верхом и скакала, повторяя слова «Аиша должна умереть», пока он не воскликнул «Да».

Аиша выключила телевизор. Рассказала, как убила сначала его. А потом резала по кусочкам змею.

Я стоял и не мог понять, почему она это все мне говорит. Она заметила это. Подошла ко мне и взяла мою руку. Положила ее на живот и сказала:

«Минато. Это твой ребенок. Твой. Не его.»

Я уже слышал недавно такие слова как минимум от двух женщин и не был удивлен.

Отсутствие как радости, так и удивления всколыхнуло в ее глазах муть гнева.

Она с яростью оттолкнула мою руку. Я полу склонился над ней и сказал: «Аиша, я рад за нас, но что я должен делать?».

Она фыркнула и ноздри ее раздувались, как у дикой лошади в долинах ее родных предгорий.

Она отдышалась. И сказала:

- Все, что от тебя требуется, это быть со мной, - увидев мои сомнения добавила, - пока я не рожу.

Я кивнул, ибо выполнить ее просьбу было в моей власти. Она чуть покачнулась. Схватилась за живот и прошептала: «Кнопка».

Она начала терять сознание и я увидел кнопку с надписью «Доктор». Нажал на нее.

Все закрутилось почти внезапно. Раскрылась дверь и в нее вошли врачи. Они привели Аишу в чувство и разместили в кресло для родов.

Провели обследование. И решили, что нужно срочно кесарить. Главный врач, неуловимо похожий на доктора из моей больницы, позвонил и согласовал это с Премьер-министром и по совместительству с дядей Аиши.

В похожести не было ничего удивительного. Это были два известных японских акушера. Два двоюродных брата.

А про меня как будто забыли. Сделали укол в спину. Продезинфицировали место надреза на животе. Подготовили инструменты и начали делать надрез.

Кровь выступила на коричневой поверхности живота. Они вскрывали, мягко разрезали ткани, стараясь не повредить никакие важные ни нервы, ни кровеносные сосуды. Я видел, как они вскрыли околоплодную сумку, плаценту и начали извлекать малыша.

Он показался весь в выделениях, но что сразу бросилось в глаза, он был намного белее чем мать.

Это был второй мой сын за неполные двое суток.

Я почувствовал усталость. Но и радость там была. Врачи очистили дыхательные пути. Умелые руки перерезали пуповину и шлепок по попе заставил человечка криком оповестить о своем появлении. Я никогда не видел родов, но про себя отметил, что человек осознает этот мир через боль.

И через крик мир узнает о нем.

Доктор зашивал ткани Аиши. Я подошел к ней и протянул руку. Она взяла в руку мою.

Она попросила малыша. И ей его показали. Малыш осваивался в мире и его положили на грудь матери.

Я машинально заметил, как она выросла, налилась соком и стала поистине шикарной. Хотя до этого она была просто красивой.