Механический ангел

– Я сказал Мортмейну, что сохраню его тайну, – продолжал Натаниэль, – но только при условии, что он возьмет меня с собой на собрание «Клуба Пандемониум» и покажет то, что в свое время показал моим родителям. Дело в том, что моя мать в своем дневнике упоминала об азартных играх в этом клубе, и я думал, что там собираются простачки, верящие в колдовство и чертей. Таких дураков, предполагал я, нетрудно будет раскрутить на деньги… – Натаниэль закрыл глаза. – Мортмейн согласился, хотя и неохотно. Видимо, я просто не оставил ему выбора. Собрание состоялось тем же вечером в доме де Куинси. Переступив порог, я понял, что единственный дурак на этом собрании – я сам. Передо мной предстали не дилетанты, балующиеся спиритизмом, а самые настоящие обитатели Теневого Мира, о котором моя мать вскользь упоминала в дневнике. Все оказалось настоящим. Меня окружали самые невероятные существа. Там были и Темные Сестры. Они играли в карты, сжимая их длинными кривыми пальцами с острыми когтями, и время от времени бросали на меня хищные взгляды. Мне улыбались какие-то женщины с напудренными лицами и плечами – и изо рта у них стекали струйки крови. По полу сновали какие-то крошечные существа, чьи глаза то и дело меняли цвет. До того момента я и вообразить себе не мог, что подобное бывает на свете. Так я и сказал Мортмейну.

«Есть многое на свете, друг Натаниэль, что и не снилось нашим мудрецам», – ответил он. Хорошо, что я знал эту цитату благодаря тебе, Тесси. Ты всегда читала мне Шекспира, и я даже иногда слушал. Я хотел было попросить Мортмейна не смеяться надо мной, когда к нам подошел один человек. Мортмейн вытянулся перед ним в струнку и побелел от страха. Он представил меня как своего нового служащего и познакомил меня с этим… скажем так, человеком. Звали его де Куинси. Но как только он улыбнулся, стало понятно, что на самом деле он не человек. Прежде я никогда не видел вампира, потому не сразу сообразил, кто он такой. Но когда я увидел его зубы… Должно быть, я выглядел круглым идиотом, когда разглядывал его, вытаращив глаза и разинув рот.

«Опять вы что-то от меня скрываете, Мортмейн, – сказал де Куинси. – Это ведь не просто ваш новый служащий. Это Натаниэль Грей. Сын Элизабет и Ричарда Грея».

Мортмейн начал заикаться, а де Куинси только засмеялся и махнул рукой. «Слухами земля полнится, Аксель, – заметил он, а потом обратился ко мне: – Я знал вашего отца. И он мне очень нравился. Не желаете ли сыграть в карты?»

Мортмейн покачал головой, намекая, что соглашаться не стоит, но я уже увидел карточные столы и не смог побороть искушения. Ночь напролет я играл в фараон с вампиром, двумя вервольфами и каким-то чародеем со странной прической. И улыбнулась удача: в ту ночь я выиграл много денег и выпил не один бокал разноцветных игристых напитков, которые слуги разносили по комнатам на серебряных подносах.

Мортмейн куда-то исчез, но меня это уже не волновало. Рассвет я встретил ликуя. Мне казалось, что я стою на вершине мира. Де Куинси сказал, чтобы я приходил в Клуб всякий раз, как того захочу. Конечно, я свалял дурака и согласился. Мне стоило догадаться, что я так хорошо провел время, потому что в напитки были подмешаны колдовские зелья. К тому же тем вечером мне просто позволили выиграть. Я возвратился, на этот раз уже без Мортмейна. Я продолжал выигрывать – вот из этих-то денег я и послал часть тебе и тете Гарриет, Тесси. На работу я почти не ходил, я не в силах был сосредоточиться даже на самых простых задачах. Я не мог думать ни о чем, кроме Клуба, выпивки и карт. С каждым разом мне хотелось все больше и больше…

А потом я начал проигрывать – и чем больше проигрывал, тем отчаяннее хотел отыграться. Де Куинси открыл мне кредит. Ходить на работу я перестал вовсе. Днем я спал, а ночи напролет просиживал за карточным столом. И в итоге я потерял все. Знаешь, Тесси, – он взглянул на сестру, – когда я получил от тебя известие о смерти тети, то подумал, что это я виноват. Что это Божья кара за все мои беспутства. И я решил вернуться в Нью-Йорк, но денег на билет у меня не было. Делать нечего – я снова пошел в Клуб… Должно быть, отчаяние было написано у меня на лице, потому что де Куинси именно в тот раз решил напомнить о моем долге. Он сказал, что я задолжал Клубу столько, что мне не расплатиться вовек. При этом он казался очень довольным и ухмылялся мне прямо в лицо. Потом он спросил, на что я готов, чтобы выплатить долг. Я сказал: «На все, что угодно». Вот тогда-то он и спросил: «А как насчет твоей сестры?»

Все повернулись в сторону Тесс.

– Что… что он сказал обо мне? – пролепетала она.