Механический принц

– Понятно, почему у ифритов ничего не осталось, – прошептал Уилл. – Мортмейн выкупил все запасы.

– Нельзя принимать его так часто, – сказал Джем, понимая, что его слова уже ничего не изменят – Чем больше доза, тем ближе смерть.

Покрасневшие от лопнувших сосудов глаза оборотня метнулись к Джему.

– А ты? Тебе-то сколько осталось?..

Уилл повернулся к Шарлотте, которая так и стояла у края площадки.

– Давайте вытащим его отсюда и отнесем в карету. Может, Безмолвные Братья…

Договорить ему не дали: Шарлотта резко побледнела, закрыла рот рукой и, не дослушав его, бросилась вниз. Уилл опешил.

– Шарлотта! – прошипел он, не осмеливаясь звать ее в полный голос. – Да что ж такое! Ладно, Джем, бери его за ноги, я за руки…

– Не надо, Уилл, – тихо сказал Джем. – Он мертв.

Уилл посмотрел на оборотня: тот уже перестал дышать, и серебристые глаза слепо таращились в потолок. Джем потянулся, чтобы закрыть ему веки, но Уилл перехватил его руку:

– Нет.

– Я не собирался его благословлять, просто хотел закрыть ему глаза.

– Он и этого не заслуживает. Он работал на Магистра! – шепот Уилла граничил с криком.

– Он такой же наркоман, как и я, – спокойно заметил Джем.

– Он другой! – Уилл крепко сжал его руку. – И ты не умрешь вот так!

– Уилл… – удивленно пробормотал Джем и хотел что-то добавить, но не успел: дверь в хранилище открылась, и кто-то позвал Джессамину.

Уилл отпустил руку Джема. Они дружно упали на пол и подползли к краю площадки, чтобы наблюдать за происходящим внизу.

16. Слепая ярость

Когда я вижу, как волшебные уборы

Срывает время с древности седой,
И башни рушатся, высокие как горы,
И в рабстве медь у ярости слепой…

Уильям Шекспир, сонет 64[43]

Шагая по людному Истчипу, Тесс думала, что в прогулках по Лондону в мужской одежде есть своя, особенная прелесть. Встречные мужчины не удостаивали ее и взглядом, торопясь куда-то по делам или к ближайшей пивной. Девушка в элегантном платье, идущая по улице одна, в это время суток привлекла бы всеобщее внимание. Но мужской костюм словно делал ее невидимой. Раньше Тесс и не подозревала, как здорово быть незаметной. И все же порой она чувствовала себя аристократом из «Повести о двух городах», который ехал в повозке для осужденных на казнь.

Сирил попался ей на глаза всего раз – когда она нырнула в проулок между двумя домами, чтобы выйти на Минсинглейн. Огромное серое здание под номером 32 оказалось точно напротив; окружавший его высокий железный забор в сумерках напоминал оскаленные зубы. Замок на воротах был открыт, и Тесс, не мешкая, скользнула внутрь. Поднявшись по грязным ступеням ко входной двери, она обнаружила, что та тоже не заперта.

В заброшенных помещениях склада царили тишина и запустение. Лишь одинокая муха жужжала и билась о стекло. Наконец она устала и опустилась на пыльный подоконник. Тесс поежилась и поспешила дальше.

В каждой комнате она со страхом ожидала увидеть Ната, но его нигде не было. За последней дверью Тесс обнаружила хранилище, сквозь заколоченные окна которого сочился тусклый голубоватый свет. Девушка неуверенно оглянулась и тихо позвала:

– Нат!

Он вышел из тени между облезлыми колоннами; светлые волосы Ната белели в полумраке. На голове у него красовался шелковый цилиндр, но синий твидовый сюртук и черные брюки выглядели так, будто он в них спал, а на щеке Тесс заметила пятно грязи. От недавней элегантности Ната не осталось и следа.

– Джессамина, – с явным облегчением воскликнул он и распахнул объятия, – моя дорогая!

Тесс медленно приблизилась к брату. Она отнюдь не горела желанием с ним обниматься – даже мысль об этом вызывала у нее отвращение, – но деваться было некуда. Нат обхватил девушку руками и стянул с нее шляпу, так что золотые локоны рассыпались по плечам. Тесс вспомнила, как Уилл вынимал шпильки из ее волос, и проглотила ком в горле.

– Нат, где Магистр? – спросила она дрожащим голосом. – Это очень важно. Я подслушала, что замышляют охотники. Знаю, ты не хотел мне говорить, но…

– Да, да, – хрипло пробормотал он, пожирая ее глазами. – Но сначала поцелуй меня, голубка!

Нат поддел пальцами ее подбородок и заставил поднять голову. Как жаль, что он процитировал Шекспира – теперь ее будет тошнить при одном упоминании о «Двенадцатой ночи». Нат потянулся к ней губами, и Тесс скрутило от омерзения. Она отчаянно надеялась, что охотники выскочат из засады и спасут ее от…

Нат расхохотался и отбросил ее шляпу в темный угол. Тесс почувствовала, как его ногти впиваются в подбородок.

– Прошу прощения за свое недостойное поведение, – сказал Нат. – Каюсь, мне было чертовски интересно, как далеко ты зайдешь, чтобы защитить своих сумеречных друзей… сестренка!

– Нат… – Тесс рванулась, но он держал крепко.

Вторая рука Ната обвилась вокруг ее шеи, как змея. Он развернул девушку спиной к себе, зажав горло локтем, и прошептал прямо в ухо: