Механический Зверь. Часть 5. Белый генерал

— Фауст… хорошо. Если это не секрет, откуда ты знаешь командира? — Отчасти своей магией и статусом принцессы, но в немалой степени и благодаря своим характеру, ответственности и трудолюбию, Айна заслужила искреннее уважение подчиненных, так что, услышав такой вопрос, все, кто шел сзади, тут же навострили уши и затихли, желая услышать ответ. Особенности биографии девушки были покрыты завесой тайны не только для простых солдат, но и для большинства людей в мире, так что шанса узнать побольше о своем обожаемом командире никто упускать не хотел.

— Несколько лет назад я, вместе с одним моим хорошим другом, пытались спасти ее. Вы, должно быть, знаете эту историю с похищением. К сожалению, до конца затея не увенчалась успехом, но кое-что тогда все-таки удалось сделать, скажем так, заложив возможность на будущее. Благодаря этому она в конце концов и сумела выбраться. Мне тогда пришлось участвовать в жестоком бою и долгое время я не мыслил о том, чтобы найти ее, но когда услышал все эти новости про Ужас из Сайркина, я поспешил сюда, чтобы узнать, не нужна ли моя помощь. — Мастерству выкручивать слова так, что, не сказав ни слова лжи, полностью извратить действительность, Фауст учился долго и на собственном, порой горьком, опыте.

— Ничего себе! Значит, ты, можно сказать, доверенный друг командира? — офицер по имени Пегоп, начавший этот разговор, был сравнительно молод, может быть немного за тридцать, и горящий в его глазах при упоминании Айны огонек сложно было с чем-то спутать.

— Не скажу, что мы прямо закадычные друзья, но да, мы довольно близко знакомы.

— А скажите, — подсознательным ли был этот переход на Вы, или намеренным, сказать было сложно, но одно было ясно точно: ответ на готовящийся вопрос Пегопа волновал куда больше прошлого Фауста. — У командира кто-то есть?

Несмотря на то, что по узкому проходу с очевидным эхо сейчас довольно быстро двигалось три сотни ног, на долю секунды в тоннеле воцарилась полнейшая тишина. Может быть каких-то реальных планов на дочку кагана никто из офицеров, а тем более солдат, не строил, но сильная, прекрасная и окутанная разгорающимся ореолом славы Айна не могла не стать для них идолом и объектом обожания. Если бы Лаз мог читать мысли и узнал, о чем думали и фантазировали подчиненные ее любимой, половина солдат лишилась бы жизни, а три четверти оставшихся — достоинства. И речь вовсе не о внутреннем благородстве души. Так что ничего удивительного, что столь животрепещущая тема вызвала столь единодушный отклик.

Тем не менее, отчасти ради того, чтобы услышать удрученное: «Ох…» — ста пятидесяти голосов разом, а отчасти ради благополучия самих солдат, которым Лаз точно поотрывал бы лишние выступы на теле за слишком неоднозначные взгляды в стороны Айны, Фауст ответил правдиво.

— Насколько я знаю, да, и все очень серьезно. — «Ох…» — вышло отлично, мужчина едва удержался от довольной улыбки. — Мне даже известно, что в их разговоре с отцом проскакивали идеи о свадьбе, но потом ее отправили на фронт.

Полезная для Лаза с Айной идея того, что таинственный жених девушки остался в Талитейме была заложена в благодатную почву и, если Фауст все сделает правильно, то по возвращении слухи об этом распространятся едва ли не быстрее, чем новости о победе в Шимне. В том, что горный город удастся захватить, мужчина нисколько не сомневался. Когда эти двое были вместе, остановить их вряд ли было бы под силу даже целой армии.

Немного деморализованные новостью о влюбленности их идола солдаты снова притихли, а мысли мужчина продолжили течь в том же направлении.

Когда живешь столько, сколько прожил Фауст, начинаешь понимать, что человек сам по себе — явление мимолетное в общей картине вещей. Что земледелец, что рыбак, что высший чародей или каган, в конечном итоге все они лишь камни, падающие в реку истории. От одних камней круги больше, от других меньше, но вода все равно покроет их, не оставив и следа. Сам Фауст, гордыней он не страдал, легко соглашался с тем, что, несмотря на пол тысячелетия путешествий и свершений, зачастую довольно важных, ничем от остальных не отличался. И даже Айна со своим невероятным потенциалом и магией разума глобально оставалась все тем же камешком, просто на этот раз очень-очень большим.

Лаз был другим. Таким был тот Лаз, которого Фауст встретил у Ледяного озера много лет назад. Когда-то, на южном континенте, когда они бежали от тиреев, когда Лаз был сломлен своим бессилием, и лишь благодаря той бомбе, что скинула на него Ронда, признавшись в любви, он не сорвался в бездну, Фауст сказал, что ему предстоит сделать важный выбор. Сдаться и захлебнуться в самоедстве или двигаться вперед, оставив все столь притягательные слабости позади. В Брайме, когда Фауст узнал, чем Лаз занимался ночами, он уже подумал, что все потеряно и парня не удастся спасти. Фактически, так и было, превращение в кровожадное чудовище сложно назвать победой над собой. А потом они встретились вновь.