Механика небесной и земной любви

Блейз вернулся из кухни с совком и щеткой и, согнувшись над камином, начал неумело сгребать в совок осколки покрупнее.

– Оставь это и убирайся ко всем чертям, – сказала Эмили, забирая у него совок. – Сиди в своей вонючей машине и жди.

– Может, лучше… – начал Блейз.

– Нет. Она пусть остается, а ты убирайся.

Блейз колебался. Повисла напряженная пауза, все трое молча смотрели друг на друга. Наконец Харриет догадалась шагнуть в сторону, и Блейз, словно очнувшись, направился к двери. Две женщины, мимо которых он прошел не глядя, остались наедине.

– Думаю, раз уж вы здесь, мы можем перекинуться парой слов, но потом вы уйдете, – быстро проговорила Эмили. – Я не собиралась с вами встречаться, это ваша идея – не слишком удачная, на мой взгляд.

Эмили стояла, широко, по-хозяйски расставив ноги, глядя на свою гостью снизу вверх. Ей по-прежнему было стыдно, но, во всяком случае, она уже успокоилась. Руки ее были сжаты в кулаки, и вся она была словно цельнолитая – отлитая из какой-то очень упругой стали. Чувствуя себя несгибаемой и в то же время гибкой и молодой, она радовалась тому, что может уверенно произносить какие-то слова, но понятия не имела, что ей делать и что говорить дальше.

– Простите, – снова сказала Харриет. – Я, наверное, помешала. Надеюсь, вы не думаете, что я… Блейз ведь успел сообщить вам, что мне уже все известно? Для меня это было большое потрясение.

– Какая жалость.

Эмили заложила сжатые в кулаки руки за спину. Не сводя глаз с Харриет, она принялась раскачиваться с пятки на носок. Теперь она была довольна, что напялила с утра свою самую старую водолазку. В первую минуту, когда Блейз сказал ей, что привез Харриет, она чуть не бросилась переодеваться.

Взгляд Харриет блуждал по комнате, перебегая с одной вещи на другую. Простенький сервант без одной дверцы, оконное стекло с длинной трещиной, кресло с подранной обивкой, пятно на ковре. Ричардсон, свернувшийся в старой коробке из-под обуви.

– Вот-вот, смотрите как следует, – сказала Эмили.

– Не сердитесь на меня. – Харриет уже переключилась на Эмили и теперь изучала ее с тем же откровенным любопытством, с каким только что разглядывала Ричардсона. – То есть, конечно, моей вины тут нет, но я хорошо понимаю, сколько вам пришлось выстрадать. Я знаю, Блейз вел себя нехорошо по отношению к вам, он мне все рассказал.

– Так уж и все, – сказала Эмили. – Очень сомневаюсь. – Во всяком случае, очень надеюсь, что не все, добавила она про себя. – Я понимаю, вам, конечно, приятно было бы видеть во мне страдалицу, но уверяю вас, это не так. Мне-то как раз жилось не так уж плохо. Это вас, бедненькую, дурачили столько лет…

– Не надо, – остановила ее Харриет и неожиданно добавила: – Может быть, выпьем чаю?

Эмили разобрал смех. Она смеялась хрипло, зло, долго не могла остановиться.

– Послушайте, выпейте лучше хереса, – сказала наконец она и достала из серванта два стакана. Наполнив, взяла один себе, другой оставила на столе.

– Я ведь не совсем из любопытства пришла, – сказала Харриет. – То есть мне, конечно, хотелось посмотреть, но… Не знаю, поймете ли вы, каково это – услышать так неожиданно… про ребенка и про все…

«Хочу ли я видеть ее слезы? – спросила себя Эмили. – Нет. Никаких слез. Если она заплачет, я тоже не выдержу и разревусь. Сейчас главное – пережить этот кошмар, не дать ей взять верх. Продержаться до конца разговора, выпроводить ее – а тогда уже рыдать, голосить, что угодно». Красивое лицо Харриет казалось непомерно строгим – наверное, ей тоже нелегко было себя сдерживать – и непомерно большим. «А она не такая уж старуха, – подумала Эмили. – И не такая уродина. Он лгал. Только никаких слез». Сцепив зубы, она молча ждала.

– Мне просто было важно вас увидеть, – продолжала Харриет. – Чтобы почувствовать, что все это реально, мне надо было как бы установить с вами некие отношения…

– Я не желаю иметь с вами никаких отношений, – сказала Эмили. – Для меня вы не существуете.

– Но дело в том, что я существую, – негромко и терпеливо, словно растолковывая трудный для понимания собеседницы момент, проговорила Харриет.

Глаза у нее при этом были огромные и серьезные.

«Может, пока не поздно, послать ее куда подальше? – подумала Эмили. – Я ее, она меня, вот и посмотрим, кто кого. Хотя что тут смотреть, ясно, что ей меня не одолеть; я с ней разделаюсь в два счета. Захочу – она у меня вмиг зальется горючими слезами, запросит пощады; но это слишком просто, потом самой противно будет вспоминать. Нет, пусть уж лучше все кончится поскорее, без всяких „кто кого“».

– Не обольщайтесь, милочка, – тихо сказала Эмили и с неожиданной прямотой добавила: – Я хочу, чтобы Блейз был моим. Хочу, чтобы он жил со мной – по-настоящему. Вам ясно, чего я хочу? Сочувствую, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Вот так.