Механика небесной и земной любви

– Конечно, он должен чаще с вами встречаться, – заторопилась Харриет, – и об этом я как раз тоже хотела поговорить. – Она взяла со стола свой стакан, но не пила, а просто вертела его в руках. – Я знаю, что он до сих пор пренебрегал своими обязанностями. Вы, может быть, думали, что, когда он мне расскажет, я… Впрочем, нет, я не знаю, что вы думали…

– Ну, во всяком случае, я не слишком надеялась, что вы потребуете развод, – усмехнулась Эмили. – Я не такая везучая. Но, собственно, не все ли теперь равно.

– В конце концов, мы с вами обе женщины…

– Так. И что?

– Пожалуйста, отнеситесь серьезно и спокойно к тому, что я скажу. Разумеется, все это было неожиданно, и я почувствовала себя такой несчастной…

– Бедняжечка… – начала Эмили.

Харриет, уже оставившая свой стакан в покое, предостерегающе подняла руку и продолжала:

– Что-то очень важное и незыблемое, вернее, казавшееся мне незыблемым, ушло или, во всяком случае, изменилось. Мне сейчас нелегко, и я много думаю о нашем с Блейзом браке. Я должна быть честной сама с собой – а значит, я должна думать и о вас. Вы говорите, что между нами не может быть никаких отношений, и в обычном смысле вы, вероятно, правы… Но мы просто должны признать друг друга. Я хочу сказать… я не собираюсь мешать Блейзу… встречаться с вами и выполнять свои… обязанности, финансовые в том числе… И я никогда…

Сейчас она не выдержит, подумала Эмили, и ей неожиданно захотелось поддержать собеседницу.

– Выпейте хереса, – сказала она.

– Да, да, конечно. – Харриет предприняла еще одну отчаянную попытку объясниться. – Понимаете, мы же не можем притворяться, особенно после того, как мы друг друга видели, это будет неправильно, и мы обе должны помочь Блейзу, и, кроме того, нам нужно думать о вашем ребенке, а есть еще обязанности, которые надо выполнять…

– Какие же? – спросила Эмили.

– Видите ли, я считаю вас жертвой, а не преступницей…

– Я на седьмом небе от счастья.

– И насколько я понимаю, проблема сейчас в том, как сделать, чтобы всем было лучше… и я очень прошу вас меня поддержать. Получается, что я должна помочь Блейзу помочь вам… Я должна – у меня даже нет выбора.

– Бред, – сказала Эмили. – Слюнявая сентиментальщина. Я же вам объяснила, чего я хочу. Вы что, меня не поняли? Поняли? Ну так возвращайтесь в свою машину и скажите своему мужу, чтобы отвез вас обратно домой.

Бесшумно вошел Люка. В руках он держал шерстяного поросенка, шея которого была снова перетянута удавкой. Дойдя до середины комнаты, Люка молча остановился перед Харриет.

Харриет невольно ахнула.

– Уйди, – сказала Эмили. – Пожалуйста, уйди.

– Нет, не надо. – Харриет сказала это Люке, не Эмили.

Люка продолжал смотреть на нее молча. Потом он сказал:

– Я тебя видел.

Лицо Харриет, только что походившее на застывшую маску с огромными серьезными глазами, тотчас преобразилось, неподвижные до этого момента черты исполнились страданием, нежностью и болью. Брови взлетели вверх, словно она силилась что-то сказать, но не могла.

– Я тебя тоже, – тихо, почти шепотом выговорила она наконец.

Двое молча изумленно разглядывали друг друга.

– Все, хватит! – крикнула Эмили, оборачиваясь к Люке. – Убирайся, черт возьми!

Люка, по-прежнему не обращая внимания на мать, задумчиво взмахнул рукой, после чего удалился так же тихо, как пришел. Харриет невольно подалась вперед, за ним. Слезы потекли по ее щекам.

Какое-то время Эмили разглядывала Харриет молча. Потом, словно вдруг прорвало невидимую плотину, из ее глаз тоже хлынули слезы. Она села за стол и уронила лицо на руки.

– Уходите, – не отнимая ладоней от мокрого лица, с трудом выговорила она. – Если в вас есть хоть капля порядочности, уходите…

– Простите…

Дверь тихо затворилась. Оторвав руки от лица, Эмили вцепилась в скатерть зубами и глухо, тоскливо завыла.