Механизмы радости

– Бог ты мой, нет, конечно. Он пошел ради пения Дины Дурбин. Дун здесь подрабатывает тапером. Но если он вдруг заметит, что пришел Хулихан, то сразу смекнет, что к чему, ведь его поздний приход и место прямо напротив Дуна сразу бросятся в глаза. Они поприветствуют друг друга и будут сидеть, слушая прекрасную музыку, пока на экране не замаячит слово «КОНЕЦ».

– Конечно, – сказал Хулихан, приплясывая на цыпочках и разминая локти. – Вот я ему задам!

Тималти посмотрел на меня в упор.

– Мистер Дуглас, я заметил ваше недоверие. Подробности состязания изумили вас. Вы думаете, как это у взрослых людей хватает времени на такое? Чего у ирландцев в избытке, так это времени. То, что у вас в стране кажется незначительным, становится значительным у нас, когда нет работы. Нам не доводилось видеть слона, но мы знаем, что нет крупнее твари на Земле, чем козявка под микроскопом. Так что, хотя спринт до гимна и не перешагнул за рубежи нашей страны, это благородный вид спорта, стоит лишь им заняться. Позвольте теперь огласить правила!

– Во-первых, – резонно сказал Хулихан, – спросите у этого господина, захочет ли он делать ставки после того, что узнал?

Все уставились на меня, дабы убедиться, что их доводы были не напрасны.

– Да, – сказал я.

Присутствующие согласились, что я поступаю более чем человечно.

– Итак, по порядку, – сказал Тималти. – Это Фогарти, главный наблюдатель за выходом. Нолан и Кланнери – судьи-надзиратели в проходах. Кланси – хронометрист. И зрители: О’Нил, Баннион, братья Келли – всех не перечесть. Идем!

Мне показалось, будто меня закрутила-завертела чудовищная снегоуборочная машина, ощетинившись скребками и щетками. Веселая ватага повлекла меня вниз по улице, к мириадам подмигивающих огоньков, манивших нас в кинотеатр. Тималти суетливо выкрикивал основные сведения:

– Очень многое зависит от типа кинотеатра, конечно!

– Конечно! – проорал я в ответ.

– Есть вольнодумные, щедрые кинотеатры с широкими проходами и выходами и еще более просторными туалетами. В некоторых столько фарфора, что собственного эха можно испугаться. А есть жадные кинотеатры-мышеловки: проходы узкие – пока живот не подберешь, не протиснешься, коленками стукаешься о спинки кресел, а когда идешь в туалет, что в кондитерской через дорогу, выйти в дверь можно только боком. Каждый кинотеатр придирчиво оценивается до, во время и после спринта, учитываются все обстоятельства. Потом время, показанное бегуном, признается хорошим или бесславным, в зависимости от того, пришлось ли ему продираться сквозь мужчин и женщин, или только мужчин, или в основном женщин, но хуже всего пробираться через детей на утренних сеансах. Есть искушение косить их, как траву, укладывая рядком, налево и направо, поэтому мы с этим покончили – теперь только по вечерам, в кинотеатре «Графтон»!

Болельщики остановились. Огни кинотеатра вспыхивали в их глазах и на щеках.

– Идеальный кинозал, – сказал Фогарти.

– Почему? – спросил я.

– Проходы не широкие и не узкие, выходы удобные, дверные петли смазаны, зрители сознательные, не лишены состязательного духа, посторонятся, если спринтер, не жалея сил, слишком ретиво продирается по проходу.

Меня вдруг осенило.

– А… шансы бегунов вы уравниваете?

– Обязательно! Иногда меняем выходы, если старые слишком хорошо знакомы. Или же одного одеваем в летнее пальто, другого – в зимнее. Или сажаем одного в шестой ряд, а другого в третий. И если один шибко быстроногий, мы отягчаем его самой известной обузой…

– Выпивкой? – спросил я.

– А чем же еще? Вот скоростного Дуна нужно уравновесить дважды. Нолан! – Тималти протянул фляжку. – Сбегай в зал, чтобы Дун сделал два глотка, и побольше.

Нолан убежал.

Тималти объяснил:

– Хулихан сегодня вечером уже отметился во всех Четырех Провинциях паба и нагрузился сполна. Теперь они уравновешены!

– Хулихан, заходи, – велел Фогарти. – Пусть наши ставки тебя не смущают. И чтобы мы увидели, как ты вылетаешь из этого выхода через пять минут – с победой, первым!

– Сверим часы, – сказал Кланси.

– Сверь мою задницу, – предложил Тималти. – Кроме грязных запястий, у нас ничего нет. Только у тебя есть часы, Кланси. Хулихан, вперед!

Хулихан пожал всем руки, словно перед кругосветным путешествием. И, помахав, исчез во тьме кинотеатра.

В тот же миг оттуда выскочил Нолан с высоко поднятой полупустой фляжкой.

– Дун уравнялся!

– Отлично! Кланнери, пойди проверь, сидят ли они на противоположных концах четвертого ряда, как договаривались, что кепки надеты, пальто застегнуты наполовину, шарфы обмотаны правильно. И доложи.

Кланнери скрылся во мраке.

– А как же билетеры? – полюбопытствовал я.

– Внутри, смотрят фильм, – ответил Тималти. – Трудно же все время быть на ногах. Мешать не станут.

– Уже десять тринадцать, – объявил Кланси. – Через две минуты…

– Начнется отсчет времени? – спросил я.

– Ты – мировой парень, – признал Тималти.

Выбежал Кланнери:

– Готово! Сидят на своих местах, все как надо!

– Почти конец! Как финал фильма, так музыка буйствует.