Мелкинд Виллейн (Золотой Талисман) (СИ)

- Ты хочешь сказать...

- Да, это был оберег с заклинанием типа любовных. Признаю, не самый дурной способ защитить владелицу, склоняюсь перед мудростью мага! Эх, стоило запустить родные чары в лесу, разбойники бы пали на колени и поползли с букетом цветов!

Унрулия расхохоталась, от уголков глаз тонкие лучики, напоминают, что ей давно не пятнадцать лет. Преодолевая смущение, я бросил, как можно небрежнее:

- Расскажешь о нём?

- Нет, - сказала, как отрезала.

- Мне нужно быть настороже, иначе, как защитить? Скажи, от чего убегаешь? Откуда грозит опасность?

- Отовсюду, Виллейн, разве не понял? Хватит вопросов, лучше не знать лишнего, а то отнимется что-нибудь ещё.

Я фыркнул, последнее слово за самым острым язычком. Воз, отчаянно скрипя колесами, вслед за лошадью лезет на пригорок. Я приподнялся рассмотреть, граница пала совсем рядом, огонь быстро взобрался вершину, оставил чёрный пепел и торчки толстых стеблей, но спускается неохотно по ту сторону. Хорошо, дорога такая наезженная, до серой земли, пламя чётко делится на две половины. Понизу пригорка шеренга крестьян, бьют по линии огня тряпками, те скручены не плотно в жгуты. До ручья шагов сто, дети бегут с ведрами, но воду не льют, ставят наземь. Один из мужиков выскочил из дыма, копченый как чёрт, суёт на миг тряпичный жгут в ведро и снова в строй.

- Эритор! А ну, бери куртку и марш в шеренгу! Унрулия - следом, возьми мою. Я придержу лошадь.

Не успела Унрулия возмутиться, Эритор уже на полпути, прорвался сквозь пламя, лицо прикрыто локтем. Крестьянин кивнул, любая помощь кстати. Огонь будто чует: силы в центре не равны, полыхнул в два роста справа, но там уже Унрулия, не считая деревенских, все отчаянно машут, сбивают пламя. В какой-то момент погас по всей линии, только теперь крестьяне двинулись с вёдрами, проливать защитную полосу. Я направил лошадку вниз, чумазые Эритор с Унрулией идут устало навстречу. Здоровый крестьянин в летах, ещё крепок как дуб, машет приветливо, на чёрном от сажи лице блеснул белым ряд крепких зубов. Если б не голубые глаза, можно принять за одного их южных дикарей, что караванами ходят с другого конца пустынь.

- Эге-гей! Спасибо! В самый раз помогли! - прокричал крестьянин, тщетно трёт лицо такой же чёрной ладонью. - У нас беда за бедой, ещё этот пожар! Эх, найти кто пожог - руки повыдёргиваем! Видали кого на дороге?

Эритор открыл рот всё выложить, но Унрулия подошла, взяла за плечо.

- Не видели. Разве что, тот отряд, - ответил я.

- Какой отряд?

- Несколько всадников в чёрном, на вид - наёмники. Встречали?

Крестьянин мотнул башкой. Вокруг собираются люди, вопросы готовы посыпаться из приоткрытых ртов.

- Садитесь в телегу, довезём до деревни, расскажете, что за напасти валятся, - предложил я, упреждая.

- Вы сами кто будете?

Эритор не смог удержаться, детская честность рвётся наружу, как всегда, не вовремя.

- Это колдун Виллейн, мы сопровождаем его в важном походе!

"О, Духи Пустынь!" - подумал я, нацепив важный вид. Надо бы разъяснить мальчику, к чему приводит откровенность с незнакомцами. Хорошо, не успел рассказать кто и зачем тут пожог!

Народ шепчется, как-то слишком возбужденно. Подумаешь, диковина - маг. У нас не Ретуния, где за колдовство на кол садят.

- Колдун, замечательно, нам колдун нужон, очень нужон! - обрадовался крестьянин, у меня отлегло от сердца. - Давай-ка, посадим в телегу малых, надышались, вот-вот сомлеют!

Сели и Унрулия, и Эритор, мужики помогают стронуться, шагают рядом, крепкие руки готовы прийти на помощь дохлой нашей лошадёнке. Показалось село, к церквушке с колокольней жмётся три дюжины домов. Крестьянин утирается мокрой и только что чистой тряпицей - сыскалась и такая. Откашлялся, проговорил с тревогой:

- Напасть, о какой и деды не слыхали. Повадились детки по ночам на болота ходить. Это здесь сушь да степь, за деревней Гнилая Топь, самый край, но и того хватает. Нет, все понимаю, мальчишкой сам бегал, правда, днём. Лягух наловить или светляков в бычий пузырь.

Крестьянин замолк перевести дух, люди одобрительно кивают - правильно сказывает.

- В чём напасть-то? - спросил я, уже чую - дело не чисто.

- Напасть что возвращаются! Возвращаются, а где были, что делали - не помнют.

- Так в чём беда? Надышались болотными газами и только. Не пускайте, бегать не будут.

- Мы так и сделали два дня тому, заперли мальцов на ночь. В полночь слышу - шум, мой младший из-под лавки шасть и уже засов скребёт. Я его за плечо, он как глядь глазами пустыми! Я так и сел, стервец вывернулся и драпать. Насилу догнал, скрутил, рвётся так, что связать пришлось! У соседей та же беда, у брата-покойничка дочка, племяшка моя, убёгла. До сих пор нет.

- Давно беда началась? - продолжил я расспросы.

- В том и дело - давно. Ходили давно, но этак, по одному. Два дня назад все дружно ушли, но вернулись. С утра хотели идти искать племяшку, но пожар этот некстати. Эх, всё одно - не найти, пропала!

Крестьянин огляделся на выгоревшие поля, всхлипнул, в нос ворвалась гарь. Вылетела обратно на ладонь от чиха, крестьянин глянул на чёрную мокроту, привычным жестом отёр об штанину.