Мельница времени

Катю, которая стояла и неотрывно наблюдала за происходящим широко распахнутыми глазами, подхватило и повлекло вперед. Она даже отскочить не успела. Только что ведь предупреждали, просили, даже требовали отойти в сторону. А за разговорами, будто совсем про нее забыли.

Неизвестно как, но девочка оказалась сидящей на самой вершине вала. Словно главнокомандующий, который располагается на возвышенности и наблюдает за ходом сражения. Удивительно, но ее одежда была абсолютно сухая. Даже та часть, которая плотно соприкасалась с гребнем.

«Ох, уж эти входы, выходы, черты! – подумала Катя, понимая, что волею случая ей вновь приходится возвратиться в лес. – Почему так постоянно происходит?! То надо входить куда-то, то через что-то переступать или сквозь продираться. Порой лавировать и даже плутать на своем пути вперед. Неужели нельзя просто идти, неспешно и размеренно? Хотя, наверное, нет. Так уж она устроена, жизнь».

Водная масса покатилась по лугу. Внутри нее проступали силуэты воительниц, яростно разящих попадавшиеся на пути грязные болотные лужи. Меткие удары размывали их и обращали вспять, глубоко очищая почву.

Из глубины леса раздался жуткий трехголосный визг. Очертания опушки тут же померкли, словно их поглотил плотный темный туман. Воздух наполнился противным зудящим гулом. Это тучи огромных комаров вырвались из-под лесного полога и бросились к куполу. Тысячи злобных хоботков были нацелены на перетекающую поверхность, чтобы со всего маха рассеять ее в мелкие беззащитные капли. Бродница сделала знак мечом, и та вопреки ожиданиям не приняла на себя чудовищный удар, а распахнулась и поглотила нападавших. Разом, промокнув насквозь, они бессильно пали на землю и остались лежать в лужицах свежей воды позади стремительно катящегося дальше вала.

Впереди вновь возникло шевеление. Там стремительно начал расти странный холм. Издалека он выглядел каким-то пупырчатым и осклизлым. То были жабы и лягушки, которые, плотно сгрудившись и взгромоздившись друг на друга, выстроились подобно мощному волнорезу, во что бы то ни стало, намереваясь расколоть водную массу. Но после взмаха Плюсконы та плавно разошлась в стороны и безболезненно обтекла опасную преграду.

На самом краю луга руку вскинула Езерница. Водяной колокол тут же опал, широко растекся и мощным потоком устремился вглубь леса. По нему, как по льду, ловко огибая стволы, с оружием наготове скользили водные девы.

Катя ощутила себя стоящей на земле. Почва была влажная, но не сырая. Она с жадностью вобрала в себя чистую прозрачную влагу, по которой так истосковалась за долгие годы. Где-то в глубине вновь раздался трехголосный вой, и девочка со всех ног бросилась туда. Хотя стояла ночь, полная луна хорошо освещала местность. Да и свежие струи излучали неяркий, но достаточный свет, игравший переливчатыми бликами на окружающих предметах. Вскоре впереди послышался шум разгорающейся битвы. Когда девочка, наконец, добежала до места событий, ее глазам предстала следующая картина.

У кромки обширной, перетекающей трехцветной мутью жижи плечом к плечу, ощетинившись копьями, застыли воительницы. Точно вросшие в землю, они изо всех сил сдерживали натиск разом навалившейся на них болотной гадости!

Им под ноги пытались забиться груды жуков-вертячек, образовавших своими телами сплошной покров. Они пребывали в постоянном движении, выписывая неистовые зигзаги, круги и повороты. Устойчиво находиться на таком зыбком покрытии было крайне тяжело. Поэтому многие речные девы теряли равновесие и падали. На них тут же набрасывались водяные скорпионы, которые своими мощными, как тиски, передними лапками сдавливали руки и ноги оступившихся, и старались удержать в поверженном положении. От них в злобном рвении не отставали и противные пиявки, которые повисали на лежащих обильными скользкими гроздьями. Сверху на коварных крыльях сразу обрушивались мириады крупных, величиной с пядь клопов-гладышей. Своими твердыми хоботками они старались пробить прозрачные латы и поразить жертв парализующей жидкостью. Им на подмогу устремлялись армады жуков-плавунцов, разнося за собой шлейф запаха горького миндаля, характерный для вырабатываемого ими яда.

В такой ситуации, в логове врага, напичканном неисчислимыми силами, водяным девам приходилось, ох, как тяжело! Им никак не удавалось ударить сообща. Пока одни, плотно сомкнув ряды, сдерживали атаки, другие под их прикрытием вызволяли поскользнувшихся. Лишь только те поднимались и вставали в строй, падали другие. И сколько бы острия копий не повергали отвратительные приплюснутые тела болотных обитателей, их количество не уменьшалось. Повелители болот бросали в бой все новые и новые полчища.

Противостояние затягивалось. Было ясно, что бесконечно так продолжаться не может.

«Им нужно что-то решительное предпринять! – металась лихорадочной мыслью девочка. – А то, в конце концов, устанут и вспять повернут. Вот тогда болота все поглотят: и реку, и деревушку Берендеев!».