Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни

Монашествующие, “чернецы”, издавна пользовались у православных русских людей высочайшим уважением. Существенных причин тому по крайней мере две: большая часть святых, подвижников, истинных угодников Божиих на Руси — именно преподобные, монахи, а кроме того, по древнейшей православной традиции епископами могут быть только монашествующие.

Митрополит Ярославский Иоанн рассказывал мне, что в свое время был в дружеских отношениях с протоиереем П.Гнедичем, одним из преподавателей Московской Духовной академии. Они часто сиживали в келии о. Петра и вели беседы. Как-то взялись они рассуждать о “черном духовенстве”. Разговор шел примерно так:

— Кем хочет стать иеромонах?

— Иеромонах хочет стать архимандритом.

— Кем хочет стать архимандрит?

— Архимандрит хочет стать епископом?

— Кем хочет стать епископ?

— Епископ хочет стать митрополитом.

— Кем хочет стать митрополит?

— Митрополит хочет стать патриархом.

— А кем хочет стать патриарх?

— А патриарх хочет стать святым.

Я когда-то пересказал это архиепископу Киприану.

Он улыбнулся, а потом заметил:

— Я знавал четырех патриархов — Тихона, Сергия, Алексия и Пимена — и ни один из них не был ханжою. А святым хочет стать только ханжа.

Мне рассказывали о некоем архимандрите, который много лет домогался епископского сана, с этой целью регулярно посещал Москву и вел беседы с одним из членов Синода.

В одном из таких разговоров Митрополит ему сказал:

— Поверьте, дорогой отец архимандрит, в моем сердце — вы давно уже архиерей...

Рассказывают и такое. Скончался некий архимандрит. В его келье под кроватью обнаружили чемодан, где было аккуратно сложено приготовленное на случай хиротонии архиерейское облачение. А поверх всего находилась каллиграфическим почерком переписанная речь, которую покойный намеревался произнести при наречении его епископом. Первые слова были такие:

— Никак не ожидал...

У меня есть знакомый священник, человек довольно крутого нрава. Когда гнев этого батюшки обращается на его матушку, то она смотрит на мужа с кротостию и проникновенно говорит:

— В архимандриты рвешься?..

Надо сказать, что монашествующие — даже самые благочестивые из них — с древнейших времен вовсе не чуждались юмора. Есть свидетельства о том, что со своими учениками шутил Святой Антоний Великий, то же самое позволял себе и Преподобный Серафим Саровский...

Как некое наглядное доказательство позволю себе привести здесь старинный церковный анекдот, который, по всей видимости, возник именно в монашеской среде. Некий подвижник шел по пустыне и вдруг заметил, что навстречу ему идет лев. Предчувствуя неминуемую гибель, монах взмолился:

— Господи, сделай так, чтобы лев этот стал православным.

И чудо свершилось — лев встал на задние лапы, передние воздел к небу и человеческим голосом произнес молитву, которую православные читают перед вкушением пищи:

— Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняеши всякое животно благоволения...

В 1996 году в Москве вышла книга под названием “Отцы-пустынники смеются”. Выпустили ее католики-францисканцы, но речь там идет о великих старцах, которые во времена стародавние подвизались в египетских пустынях. Я не могу отказать себе в удовольствии сделать несколько выписок из этого замечательного издания.

“Один человек сказал великому Антонию:

— Ты самый великий монах на всем Востоке!— Дьявол мне это уже говорил, — отвечал Антоний.

Некий мудрец века сего посетил однажды авву Зенона.

— Отче, — спросил он, — можешь ли ты сказать мне, что такое философ?

— Философ — это слепец, который ищет в темной комнате черную кошку, когда ее там нет, — отвечал старец.

— А кто же тогда богослов?

— Богослов это то же самое, но иногда он находит кошку...

Однажды епископ посетил монастырь в пустыне. Братья, жившие там только на хлебе и воде, лезли из кожи вон, чтобы приготовить для епископа подобающую трапезу.

В конце обеда, трепеща, они спросили его:

— Владыка, как ты нашел нашу козлятину?

— Случайно, под листиком салата, — отвечал епископ.

Старец упрекал молодого монаха:

— В твоем возрасте я работал по десять часов в день, а еще десять проводил в молитве.

Молодой монах отвечал:

—Я восхищаюсь твоим юношеским рвением, отче, но еще больше меня восхищает твоя зрелость, благодаря которой ты оставил эти крайности.

Один из старцев Скитской пустыни страшно косил глазами. Однажды на узкой дорожке он толкнул брата, шедшего навстречу, и заметил ему:

— Брат, тебе бы следовало лучше смотреть, куда ты идешь.

— А тебе, отче, следовало бы лучше идти туда, куда ты смотришь.

Одного старца как-то спросили:

— Почему это, отче, всякий раз, когда брат, живущий с тобою в келье, принимается петь псалмы, ты высовываешься в окно?

— Чтобы никто не подумал, что я его истязаю.

Один старец сказал:

— Адам оказался первым из длинной чреды мужей, жалующихся на пищу, полученную от жены.

Другой старец говорил:

— Я помню, прежде женщины, смущаясь, краснели. А теперь они смущаются, если покраснеют.

Авва Филатерий однажды сказал:

— Женщины догадываются обо всем. Ошибаются они только тогда, когда думают.