Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Томас Фридман, бывший корреспондентом «Нью-Йорк таймc» в Бейруте с 1982 по 1984 год, писал в своей книге «От Бейрута до Иерусалима», что расширение конфликта являлось «лишь последним этапом долгосрочной борьбы Израиля за свое существование против извечного врага, палестинцев, которые сейчас выступают в качестве боевиков ООП». Однако такой вывод свидетельствовал о недопонимании мировоззрения Бегина. Для Бегина ООП была лишь очередным врагом в его непрестанной битве с антисемитизмом. Он ясно дал это понять в ходе обмена мнениями с Рональдом Рейганом, который в свое время занял двойственную позицию в отношении операции по уничтожению реактора «Осирак» и затем резко выступал против любых военных действий в Ливане[549].

Разочарованный позицией американского президента, Бегин писал ему в личном послании: «Цель врага — убивать, убивать евреев. Существует ли в мире народ, готовый терпеть такое положение вещей?»[550]. Даже если это и может привести к конфликту между США и Израилем, говорил Бегин, он готов заплатить любую цену за то, чтобы гарантировать защиту еврейского народа в условиях непрестанной агрессии со стороны соседних государств. Он высказал надежду, что Рейган будет рассматривать стоящие перед Израилем трудности через призму истории, как делал и сам Бегин: «Мое поколение, дорогой Рон, поклялось на алтаре Бога, что всякий, возвещающий о своем намерении уничтожить еврейское государство или еврейский народ, должен считать себя обреченным — дабы никогда больше не повторилось то, что пришло из Берлина…»[551].

Рейган продолжал оказывать нажим на Бегина — однако без результатов. Выступая перед американскими телезрителями в программе Эн-би-си, во время своего визита в США в апреле 1982 года, Бегин сказал:

Если они снова нападут на нас, то мы ответим всей своей мощью. Мы, поколение Катастрофы европейского еврейства и обретения избавления, не допустим, чтобы снова пролилась еврейская кровь и чтобы пролившие ее оставались безнаказанными и даже продолжали наслаждаться жизнью. Такое было в годы Катастрофы, но больше этому не бывать никогда…[552]

Впрочем, Бегин дал Рейгану обещание, что если Израиль вынужден будет войти в Ливан, то он выполнит свои задачи, не углубляясь более чем на сорок километров от границы между двумя странами.

Бегину необходимо было также получить согласие своего нового правительства, многие члены которого не соглашались на ведение затяжной войны. Особое беспокойство в этой связи проявлял Йосеф Бург, глава Национально-религиозной партии. Однако Бегин не поддавался на уговоры даже грозного Бурга. В ходе их встречи он представил Бургу свою аргументацию:

Мы должны быть евреями, не боящимися никого. Мы не станем дожидаться, пока Америка или ООН спасут нас. Те времена прошли. Мы должны сами защищать себя. Если мы не будем готовы к самопожертвованию, то нас ждет новый Освенцим. И если наша способность к самообороне дорого стоит, то мы должны заплатить эту высокую цену. Да, война — это кровопролитие, потери, лишения, сироты, и обо всем этом страшно думать. Однако если наш долг — защитить народ, истекающий кровью, как мы видим это сейчас в Галилее, то разве можно колебаться хотя бы на мгновение?[553]

И хотя некоторые министры его правительства по-прежнему возражали против военной операции, Бегин получил безусловную поддержку со стороны своего министра обороны, генерала Ариэля Шарона. Шарон уже стал видной фигурой в израильской политике. На протяжении недолгого периода, находясь на посту министра сельского хозяйства, он дал согласие на строительство 64 новых поселений на Западном берегу и в секторе Газы, а также содействовал развитию 54 городов и 56 кибуцев и мошавов (сельскохозяйственных коммун и кооперативных сельскохозяйственных поселений) в Галилее[554]. Некоторые из этих населенных пунктов находились теперь под обстрелом ООП — таким образом, для Шарона конфликт с ООП имел как стратегическое, так и личное значение.