Менахем Бегин. Битва за душу Израиля

Всему свое время, и свой срок всякой вещи под небесами…

Время плакать и время смеяться; Время скорбеть и время плясать.

Время любить и время ненавидеть; Время войне и время миру.

Коѓелет, 3:1, 4, 8

Современный Египет родился даже позже нынешнего Израиля. В 1952 году в результате военного переворота был свергнут король Фарук, деспот без особых способностей и отъявленный плейбой, а два годя спустя, в 1954 году, власть захватил Гамаль Абдель Насер, объявивший себя президентом. Власть над Египтом позволяла Насеру надеяться, что ему удастся использовать эту страну как инструмент для сокрушения Израиля. Он регулярно повторял, что сможет уничтожить не только еврейское государство, но также и всех населяющих его евреев — что было в лучших антисемитских традициях, составлявших основу арабского национализма еще со времени муфтия Мухаммада Амина аль-Хусейни, палестинского националиста, сотрудничавшего с Гитлером. «Когда мы войдем в Палестину, — заявлял Насер, — ее земля уже не будет покрыта песком — она будет пропитана кровью»[443].

Однако, несмотря на все эти людоедские высказывания, Бен-Гуриону в начале 1956 года стало известно через посла США Роберта Б. Андерсона, что Насер был бы готов начать мирные переговоры с Израилем, если бы не боязнь, что «на следующий день после заключения мира его убьют» соотечественники[444]. Насер осознавал, насколько глубоко гнездится в душе «простого араба» ненависть и к Израилю, и к евреям. Именно поэтому он никогда и не предпринимал подобного рода попыток. Напротив, в июле 1956 года он решился на национализацию Суэцкого канала. Бен-Гурион, пришедший в конечном итоге к осознанию правоты слов Жаботинского, что лишь силой можно убедить арабов в твердом намерении Израиля продолжать свое существование, в ходе краткосрочной Синайской кампании 1956 года (Второй арабо-израильской войны) захватил Синайский полуостров, который, впрочем, ему пришлось вскоре отдать под сильным американским давлением. Насер потерпел поражение, однако сохранил свое стремление к уничтожению еврейского государства и в течение десятилетия смог превратить Египет в одну из сильнейших в военном отношении держав региона. Затем в 1967 году он развязал Шестидневную войну, в которой также потерпел унизительное поражение.

После поражения Насер попытался уйти в отставку в июне 1967 года, но его отставка не была принята парламентом страны. Насер умер в сентябре 1970 года, и его похороны собрали пять миллионов человек — что превышало все тогдашнее население Израиля. Ему на смену пришел Анвар Садат, выходец из крестьянской семьи, который учился в Королевской военной академии (Каир), где подружился с Насером; впоследствии он стал его вице-президентом и предполагаемым преемником. Садат намеревался завершить намеченное Насером и потерпел столь же бесславную неудачу. В 1973 году Египет и Сирия развязали против Израиля Войну Судного дня. Официально Садат заявил о своей великой победе; однако он знал не хуже других, что война закончилась позором. Для Садата настало время задуматься о принципиально новой политике.

Через четыре года после Войны Судного дня Менахем Бегин, ставший премьер-министром Израиля, дал понять, что он не против переговоров с Египтом. В конце августа 1977 года Бегин посетил Румынию и попросил о содействии президента этой страны Николае Чаушеску; поскольку у Чаушеску были дружественные отношения с Садатом, то Бегин полагал такой подход самым плодотворным. Он также направил Моше Даяна в Марокко для секретной встречи с королем Хасаном, в ходе которой Даян должен был сообщить о желании Израиля начать мирные переговоры с Египтом. Когда Садат посетил Румынию вскоре после Бегина, Чаушеску сказал ему: «Бегин ищет пути решения проблемы». В ответ Садат спросил: «Неужели такой экстремист, как Бегин, действительно хочет мира?» На это Чаушеску ответил: «Позволю себе заявить со всей определенностью: он и в самом деле хочет мира»[445]. Он также добавил: «Что касается переговоров, то Бегин и в самом деле нелегкий человек; но если он на что-то согласится, то и выполнит обещанное в полной мере. Вы можете доверять Бегину»[446].

Не исключено, что, зная эту информацию, Садат и сделал первый ход — 9 ноября 1977 года, во время парламентского выступления: Израиль, «возможно, будет поражен, услышав, что я готов отправиться на край света и даже к ним домой, прямо в Кнессет, чтобы начать переговоры, цель которых — гарантировать, что ни один египетский солдат никогда больше не получит ни единого ранения»[447].