Мэри Джейн

– УРА! – закричала Иззи, и все обрадовались и возликовали так, как будто сейчас свершилось что-то по-настоящему великое.

9

Джимми сидел на пассажирском сиденье рядом с доктором Коуном. Остальные расположились сзади, и мы с Иззи оказались зажаты между миссис Коун и Шебой. Никто не пристегивал ремень безопасности, окна были открыты, и ветер дул мне в лицо. Светлые парики миссис Коун и Шебы едва шевелились, словно его порывы не справлялись с тяжелыми искусственными волосами.

– Когда я была маленькой, мы с семьей всегда пели в машине, – сказала Шеба.

– Можно мне печенье? – спросила Иззи у меня, хотя это ее мать нашпиговала переносной холодильник сладостями и снэками и поставила его в багажник универсала.

– Можно. Кто-нибудь еще будет? – Я развернулась на сиденье и перегнулась через спинку, отделяющую салон от багажника.

– Доставай всю пачку, – решила миссис Коун.

– В основном школьные песни, – продолжала Шеба. – Типа «О тебе, страна моя…»

– О тебе, страна моя, – пропела я первую строчку, откидываясь на спинку сиденья и открывая коробку с печеньем. Я протянула одно из них Иззи, а второе попыталась отдать миссис Коун, но та только махнула рукой, как бы говоря: «нет, спасибо».

– Страна свободы милая… – подхватила Шеба.

Я наклонилась вперед и угостила печеньем доктора Коуна и Джимми. Мы с Шебой продолжали петь. Когда Джимми присоединился к нашему дуэту своим хрипловатым голосом, песня внезапно зазвучала по-настоящему.

– Где в землю полегли отцы, и пилигримы-мудрецы, с вершины всех высоких гор свобода в колокол свой бьет!

– Зачем отцы легли в землю? – спросила Иззи.

Потянувшись через меня, миссис Коун забрала у Иззи ее недоеденное печенье, откусила, а затем вернула обратно.

– Здесь имеются в виду наши предки, погибшие в войне за независимость.

– Что это?

– Это когда американцы решили, что им не нужны ни король, ни королева. – Шеба протянула руку, схватила коробку с печеньем и вытащила одно. Миссис Коун взяла коробку у Шебы и достала одно для себя.

– Иззи, наверное, знает вот эту песню, – подал голос Джимми. – Вот бы мне бы молоток, я б стучал им день и ночь, я б стучал им день за днем.

Джимми запел, и все стали подпевать. Иззи даже помогала себе руками, тряся кулачком вверх-вниз на куплете про молоток, и высоко подняв руки и потряхивая головой взад-вперед на куплете про колокольчик. К тому времени, когда мы добрались до последнего куплета, все остальные тоже делали движения руками.

Мы спели «Звездно-полосатое знамя», а затем – «Греби, греби, веслами». Потом доктор Коун спел нам песню, которую в детстве пел в лагере. В ней речь велась о короле каннибалов, который играл на бонго под деревом бамбука и целовал подругу. Иззи песня понравилась, особенно та часть, где нужно было громко имитировать звуки поцелуев. Звучало примерно так: «Бум-бум (чмок-чмок), бум-бум (чмок-чмок)». Доктору Коуну потребовалось всего пара минут, чтобы научить нас всех этой песне, и вскоре мы горланили ее с не меньшим воодушевлением, чем Иззи.

– Еще раз! Споем еще раз! – умоляла Иззи.

Мы спели, как она и просила, только на этот раз все поворачивались к кому-то из рядом сидящих людей и целовались по-настоящему. Джимми даже поцеловал доктора Коуна в щеку. Я никогда не видела, чтобы мужчина так целовал другого мужчину, и это выглядело так уморительно, что я не могла перестать смеяться, даже целуя Шебу в щеку.

Мы сидели в машине и смотрели на невысокий, длинный белый дом, обшитый деревянными панелями. Черепица и ставни были старыми на вид, светло-зеленая краска выцвела от времени. На фоне пляжа он казался ужасно одиноким. Соседние дома находились так далеко, что напоминали маленькие зеленые фишки-домики в «Монополии».

– Похоже на какую-то картину Хоппера[27], – заметила миссис Коун.

Джимми пропел:

– Звездная, звездная ночь, нанеси на палитру синий и серый…[28]

– Разве это не про Ван Гога? – спросил доктор Коун.

– Я сейчас шорты описаю, – проворчала Шеба.

– Правда?! – ахнула Иззи. – Шеба, ты сейчас серьезно описаешь шорты?!

Доктор Коун рылся в карманах.

– Куда я подевал этот ключ? – Он перегнулся через Джимми и открыл бардачок.

– Все, не могу больше терпеть! – Шеба выскочила из машины и рванула к песчаным дюнам. Остальные тоже вылезли наружу, включая доктора Коуна, который продолжал шарить по карманам. Шеба повернулась к нам лицом, затем стянула шорты, присела на корточки и начала писать. Я посмотрела по сторонам. Похоже, никому не было до нее никакого дела. Кроме Иззи.

Иззи побежала к Шебе.

– Я тоже хочу писать в песок!

– Да вот же они! – Доктор Коун извлек ключ из нагрудного кармана. Он отпер дом и придержал входную дверь для остальных. Джимми и миссис Коун начали разгружать машину.

Я обернулась на Иззи, присевшую на корточки у подножия дюны.