Мэри Джейн

– Правда? У тебя есть деньги?

– Да. Я коплю деньги, которые платят мне твои родители. Выделю часть из них, и купим тебе пластинку.

Иззи подбежала ко мне и обхватила мои ноги. Я погладила ее по голове. Потом я выдернула утюг из розетки и аккуратно сложила рубашку.

Джимми тоже захотел поехать с нами. Он не стал надевать парик, и Шеба тоже. Но они оба надели солнцезащитные очки. Джимми был одет в майку без рукавов и бейсболку команды университета Джона Хопкинса, принадлежавшую, очевидно, доктору Коуну. Шеба повязала на голову шарф в цветную полоску. Он закрывал ее лоб и ниспадал по всей длине ее волос двумя красно-оранжевыми хвостами.

Доктор Коун проводил нас к машине. Шеба заняла место водителя, а мы с Иззи устроились сзади. Шеба опустила стекло, и доктор Коун положил на оконную раму свои волосатые предплечья.

– Дорогу запомнила? – спросил он.

Шеба ответила:

– Налево на Колд-Спринг, направо на Чарльз, потом долго не сворачивать, налево на Норт-авеню.

– Все верно. Колд-Спринг, Чарльз, Норт-авеню. Заблудиться невозможно.

– Мэри Джейн купит мне пластинку! – прокричала Иззи.

– Неужели? – доктор Коун оторвался от окна Шебы и подошел к окну Иззи. Он просунул руку в салон и взъерошил ей волосы, а потом вытащил сложенную купюру и протянул ее мне. Я отмахнулась. – А какую пластинку? – Он еще раз попытался всучить мне деньги. Я улыбнулась и помотала головой. Доктор Коун пожал плечами и сунул банкноту обратно в карман.

– Не знаю. Мэри Джейн, а какую пластинку?

– Хочешь саундтрек к бродвейскому мюзиклу?

– МЭРИ ДЖЕЙН КУПИТ МНЕ СУНДУТРЕК К БРОДВЕЙСКОМУ МЮЗИКЛУ!! – Иззи сильно высунулась из окна. Я схватила ее за талию, чтобы она не выпала. Доктор Коун поцеловал ее, а затем отступил, когда Шеба отъехала от обочины.

– Хорошо вам провести время! – сказал доктор Коун, посмеиваясь над своей дочерью, которая находилась в опасной близости к тому, чтобы вывалиться на тротуар.

– Пока! – попрощалась Шеба.

– ПОКА-А-А! – прокричала Иззи, и я втянула ее обратно, пока мы не слишком набрали скорость. Как только она устроилась на своем месте, Иззи начала петь песни «Раннинг Уотер». Шеба подхватывала мелодию, а я – гармонию. Джимми издавал ртом разные звуки, подражая звучанию инструментов, и получалось довольно круто. Его труба звучала совсем как настоящая. А изображая гитару, он как бы просто говорил «трунь», но так, что выходило действительно похоже.

Чем дальше мы отъезжали от Роленд-Парка, тем меньше деревьев я видела. К тому времени, когда Шеба припарковала машину возле музыкального магазина, зелени не осталось совсем: только асфальт, тротуар, бордюры, магазины и машины. Хотя я жила в Балтиморе с самого рождения, я раньше никогда не была на Норт-авеню. В первую очередь я отметила, что вокруг было очень мало универсалов. Большинство машин здесь выглядели либо очень блестящими и невероятно модными – многие из них были окрашены в цвета драгоценных камней, – либо видавшими виды и едва на ходу. По тротуару ходили одни чернокожие, и я могла себе представить, какой дискомфорт испытала бы здесь моя мама. Джимми, Шеба и Иззи как будто не замечали, что мы были единственными белыми людьми в округе.

Мы вошли в громадный, размером со склад, магазин пластинок, и Джимми вдохнул полной грудью.

– Вот это я понимаю, – протянул он.

Я обвела магазин взглядом. Над секциями на веревочках висели таблички с названиями жанров: джаз, фанк, рок, соул, R&B, классика, фолк, блюз и далее по списку. Вдоль стен стояли стенды для прослушивания, похожие на телефонные будки, но вместо телефона каждый стенд был оборудован проигрывателем и наушниками. Среди толпы посетителей мелькали сотрудники магазина в яркой униформе в характерную желто-зеленую полоску.

– Почему мы сразу сюда не приехали? – спросила Шеба.

Иззи потянула меня за руку.

– Где нам искать пластинки с бродвейскими саундтреками?

– Вон там. – Я указала на табличку с надписью «Саундтреки».

К нам подошел продавец. Он был худым, как лакричная конфета, а в волосах у него торчал гребешок для афро. Я подумала, что это очень умно, так как расческа казалась великоватой для его карманов.

– Чем могу быть полезен, ребята? – Он улыбнулся, и его взгляд запрыгал между нами, как будто он следил за теннисным матчем: Иззи, Шеба, я, Джимми. – Не может быть, чувак. Не может быть! Джимми и Шеба? – Он заулыбался еще шире.

– Может, чувак. – Джимми снял бейсболку, провел пальцами по волосам и снова надел. – Я ищу какое-нибудь годное новье. Ну, знаешь, такое музло, которое вдохновит меня. Трамплин для моей собственной писанины.

– ВОТ ЭТО ДА! – Парень оглянулся, словно проверяя, не один ли он это видит. – Джимми! Я фанат «Раннинг Уотер»! Я знаю все ваши песни наизусть!

– Мы тоже, – встряла Иззи.

– ВОТ ЭТО ДА! Не верю своим глазам, чувак! Ребята, я просто без ума от вас обоих! Шеба, мы всей семьей смотрели ваше шоу. В течение многих лет! ЛЕТ!

– О-о, мне очень приятно это слышать. – Шеба улыбнулась, и я увидела, как она впитывает это обожание, словно золотую пыльцу. Она начинала светиться на глазах.

– Моя матушка УМРЕТ на месте! Этого БЫТЬ не может!