Мэри Джейн

– Вы не возражаете, если мы сделаем пару снимков? Для будущих поколений. Никогда еще звезды уровня Джимми и Шебы не заглядывали в наш магазин.

– Конечно. – Джимми кивнул, но радости его лицо не выражало.

– И мы просто обязаны заполучить фотографию Мэри Джейн, пока она не стала слишком знаменитой, чтобы заговаривать с нами.

– Я никогда не откажусь заговорить с вами, – сказала я, и все рассмеялись.

Гэбриэл взял Иззи с собой и вернулся меньше минуты спустя с огромной камерой, к которой была прикреплена большая прямоугольная вспышка. Он передал фотоаппарат одному из наших телохранителей, на ходу объясняя тому, как настраивать фокус.

Гэбриэл встал между нами и снова посадил Иззи себе на плечи. Отпустив ее лодыжки, он одной рукой приобнял Джимми, а другой Шебу. Иззи сидела на его шее уверенно, вцепившись своими крошечными пальчиками в шевелюру Гэбриэла. Джимми притянул меня поближе к себе, словно хотел отгородиться от толпы. Остальные ребята, помогавшие нам сегодня, собрались вокруг, и телохранитель с фотоаппаратом сделал три снимка. Затем он подошел ближе, возможно, так, чтобы в кадре были видны только Джимми, Шеба и Гэбриэл, и сделал еще пару.

– И еще раз, чтобы точно поймать удачный кадр, – попросил Гэбриэл. – И отойди на шаг назад, чтобы было видно Иззи у меня на плечах и вывеску над кассой.

Я оглянулась и подняла глаза, чтобы посмотреть, о чем он говорит. Над кассой действительно висела огромная вывеска с надписью: «Ночной Экспресс: Самый большой магазин пластинок в Америке».

Вспышка вспыхнула как раз, когда я отвернулась.

– Я готов уходить, – прошептал Джимми мне на ухо, и вспышка осветила все еще дважды.

Маленький Хэнк пробивал пластинки, пока Джимми и Шеба разговаривали с сотрудниками магазина, которые сопровождали нас сегодня. Я вытащила из кармана десятидолларовую купюру и протянула ее Маленькому Хэнку.

– Джимми дал мне свою кредитку, – сказал Маленький Хэнк и отмахнулся от моих денег, не отрываясь от работы. Его длинные пальцы так ловко стучали по клавишам кассового аппарата, что это звучало почти музыкально.

Я подошла к Джимми и протянула деньги ему. Он наклонил голову ко мне и взглянул на купюру. По его глазам было видно, как сильно он хотел уйти отсюда. Казалось, он бы выпрыгнул из собственной шкуры и удрал, оставив свое тело в магазине, если бы только мог.

– Что это? – шепотом спросил Джимми.

– Я хочу заплатить за пластинки Иззи. Это подарок от меня.

– Хорошо. – Джимми скосил взгляд на покупательницу, которая протиснулась в наше кольцо и подскочила к нему, чтобы пообщаться. Она была в комбинезоне, который расстегнула почти до пояса, выставляя напоказ крупные груди, сдвинутые вместе, как две буханки хлеба. Женщина сразу затараторила, не делая пауз между словами, будто хотела успеть высказать как можно больше, прежде чем кто-нибудь уберет ее от Джимми.

– Моя няня приносила нам пластинки «Раннинг Уотер», потому что у нас дома ни одной не было, а теперь она стала наркоманкой, и сидит на героине, как вы, а я до сих пор слушаю «Раннинг Уотер»…

– Ага, – кивал Джимми. Его взгляд стал расфокусированным и затуманенным. Он протянул ко мне руку, и я почувствовала легкое натяжение в заднем кармане шорт. Джимми вернул мне купюру.

Один из телохранителей отвел женщину подальше от Джимми, а затем отодвинул в сторону и других сотрудников, чтобы Джимми мог расписаться в чеке об оплате. Мы с Иззи забрали два пакета с пластинками, и группа сотрудников вывела нас четверых из магазина к машине, оберегая от толпы фанатов и покупателей, следующих за нами по пятам.

Гэбриэл рассмеялся, когда Шеба вставила ключ в дверцу со стороны пассажира.

– Да вы меня разыгрываете! Джимми и Шеба ездят на универсале?

– Ну, с нами же дети. – Джимми кивнул на нас с Иззи, а затем сел в машину, не опуская стекло. Мы с Иззи сели на заднее сиденье. Иззи опустила стекло и высунулась наружу, наблюдая, как все обнимаются и целуются с Шебой на прощание.

Когда Шеба наконец села в машину и захлопнула дверцу, Джимми сказал:

– Давай, детка, газуй, газуй, газуй.

Шеба стала медленно отъезжать от обочины. Толпа следовала за машиной, трогая руками заднее стекло и капот. Потребовалось немало времени и терпения, чтобы выехать на проезжую часть и нажать наконец на газ.

Как только музыкальный магазин пропал из поля нашего зрения, Шеба хлопнула ладонью по рулю.

– Какое потрясающее место! У них есть буквально все, ни единого белого пятна. И Гэбриэл знает столько информации о каждом, кто когда-либо записывал пластинки. Он знает о музыке все.

– Да, было круто. – Джимми опустил стекло и сделал глубокий вдох. – Если мы еще вернемся туда, я позвоню Гэбриэлу заранее, чтобы нас пустили после закрытия.

– А так можно? – спросила я.

– О да, – ответила Шеба. – Мы с Джимми обычно ходим только в закрытые магазины.