Мертвая сцена

Самое простое — никуда не ходить без Устина. Но так поступать даже противно — никогда в жизни такого со мной не было, чтобы я боялась куда-либо отправиться одна. Особенно противно, что к этому шагу меня подталкивает такое ничтожество, как Носов. Ну ладно, в кино, в театрах, на каких-то вечерах я вполне могу не появляться без Устина. Но не будет же он меня еще и на работу за ручку водить. А я сейчас, как на грех, начала сниматься на студии Горького. Туда мне теперь еще пару месяцев надо будет ездить. Вот так пока и получается: Устин с утра — на «Мосфильм», а я — на Горьковскую… Встречаемся практически только по вечерам.

Что самое нелепое, я, скорее всего, просто излишне паникую. Почти нет сомнений, что Носов никогда не решится на что-то большее, чем на то, что он уже сделал. Так, наверно, и будет время от времени где-нибудь возникать и издеваться. Такие мелкие подлецы, как он, обычно этим и ограничиваются. Он ведь еще и жуткий трус…

Однако, как бы я себя ни уверяла в обратном, Носов все же здорово изменился с того времени, когда мы вместе учились. Разумеется, он стал еще более мерзким, но при этом — еще более жестким, глумливым, беззастенчивым. Он ведь даже самого Пырьева умудрился околпачить! Это Пырьева-то, перед которым дрожали чуть ли не все, кто пришел в кино после него. А теперь всемогущий Пырьев запросто разглагольствует передо мной о каком-то потенциале ничтожного Носова. Может, и впрямь стареет Иван наш Грозный.

Никогда не думала, что вот так внезапно могу оказаться в такой паршивой ситуации, из которой не видно выхода. И надо же такому случиться, что подобное происходит именно в этом, шестьдесят втором году, от которого я еще недавно ожидала только счастья и радости. Чего я еще могла ожидать после такого успеха нашей с Устином «Необъятной ночи»?

Нет, видно, правильно говорят: жизнь — зебра. За каждой белой полосой неминуемо следует черная. Воображаю, конечно, что сказал бы Устин, прочти он мою писанину. Сказал бы, что я раздуваю из мухи слона, что мне мерещится всякая ерунда на ровном месте, и мне бы не оставалось ничего другого, как с ним согласиться. Я всегда соглашаюсь с его убедительными логическими доводами.

Но от того, что гложет меня в глубине души, даже Устин меня не избавит. Ибо мое внутреннее состояние не поддается логике. Я просто интуитивно, сердцем, печенкой или не знаю уж чем чувствую исходящую от Носова угрозу. И единственное, что меня пока успокаивает, — надежда на то, что ему самому надоест валять в Москве дурака и он вновь уберется в свою глубинку. И на этот раз уже навсегда. Хоть бы только так оно и произошло.

27.3.62

Опять он! А я-то так надеялась, что больше его не увижу.

Расскажу по порядку. Вообще-то противно об этом писать, но так мне легче будет осознать, что произошло, и попытаться с произошедшим разобраться. Итак, сегодня утром я вышла из дома, прошла метров пятьдесят — и вдруг увидела его, Носова! Поначалу я подумала, что обозналась. Но сердце мое забилось, а ноги будто сами заспешили подальше от места, где он стоял. Я надеялась быстренько исчезнуть, чтобы даже не понять, Носов это был или не Носов. Мне было страшно убедиться, что это он, так что я даже не смотрела в его сторону. И вдруг он довольно громко выкрикнул:

— Алла!

Я похолодела и, словно помимо своей воли, остановилась как вкопанная. Я вся съежилась — и спиной почувствовала, что он ко мне приближается.

— Алла, — повторил он уже почти мне в ухо.

Я резко обернулась к нему:

— Что тебе надо?!

— Любви, Алла, — нагло улыбаясь, ответил Носов.

Я предпочла никак не отреагировать на его слова и снова спросила:

— Зачем ты здесь?

— Ты не поверишь, — сказал Носов и теперь улыбнулся с деланым смущением. — Я, видишь ли, уже неделю тут околачиваюсь… Каждое утро…

— То есть как? — опешила я. — Как это? Зачем?

Я то ли действительно не понимала, то ли не хотела понимать…

— А ты не догадываешься? — тихо и гадко рассмеялся он. — Я прихожу сюда ради тебя. Смотрю на тебя издалека, когда ты выходишь из дома. Все время порываюсь к тебе подойти, но никак не могу решиться. Может, так бы и не решился, если б ты сегодня сама меня не заметила.

Я смотрела на него во все глаза:

— Носов, ты серьезно? Или это твоя идиотская шутка? Ты каждый день приходишь сюда, чтобы на меня посмотреть? Зачем?! Тебе что — заняться больше нечем? Я не понимаю…

— Я думаю, ты понимаешь, — отвечал он, скривив рот и нахально сверля меня своими мерзкими буркалами. — Алла, я люблю тебя, — добавил вдруг он. — По-прежнему. Так что вот так вот.

— Носов! — заговорила я, усиленно подбирая слова. — Послушай-ка меня. Во-первых, оставь эти свои… признания… Мне неважно, насколько они правдивы, — я и не хочу этого знать. В любом случае ты мне отвратителен, слышишь? Так что если у тебя есть хоть немного гордости, не ищи больше встреч со мной. Во-вторых, если ты меня не послушаешь…

— То что ты сделаешь? — ухмыльнувшись, перебил Носов.

— А вот увидишь! — туманно сказала я. — Но я не советую тебе до этого доводить…