Мертвая тишина

— Слышите? — доносится до меня его искаженный голос. — Кто-то ноет. Вроде как маленький ребенок. — По стенам мечется луч фонаря на оружии безопасника, пока тот вертится по сторонам, пытаясь выявить источник звука. — «…тишь кругом, снег кругом…» — безбожно фальшивя, затягивает мужчина рождественскую песенку.

Рид рядом переминается с ноги на ногу.

— Кажется… Кажется, я тоже слышу.

Вот черт. Самовнушение? А может, эта хрень становится сильнее.

— Это не настоящее! — поспешно вмешиваюсь я. — Никто здесь не поет!

Тем не менее, когда луч услышавшего пение безопасника скользит по лестнице впереди, я мельком замечаю белую ткань в синий цветочек и маленькие голые ступни.

У меня перехватывает дыхание. Бекка жизнерадостно машет ручкой, зовя играть, а ее хихиканье я слышу столь ясно, будто она стоит прямо передо мной — нет, столь ясно, будто она находится прямо в моем гребаном скафандре.

Галлюцинация, приведение, воспоминание? Эта игра достала меня до чертиков — а ведь это еще только начало. И если мне уже трудно продираться через эту искаженную реальность, согласно опыту, слетать с катушек вот-вот начнут и все остальные.

— Нужно поторапливаться, нахрен, — мрачно констатирую я.

— Приказы здесь отдаю я, Ковалик, — огрызается Диас, однако отрывисто мотает головой отделению. — Пошли-пошли!

Мы уже куда живее поднимаемся по лестнице и без промедления минуем сначала уровень с жутким театром, а затем с пустующим рестораном с выбитой дверью. Однако когда Диас энергично ведет группу к темнеющему атриуму, я останавливаюсь на секунду, чтобы взять себя в руки.

Несомненно, безмятежно плававшие под потолком трупы при включении гравитации перенесли посадку, крайне далекую от мягкой. А по прошествии вот уже восьми недель при действующей системе микроклимата их состояние должно быть уже просто ужасающим.

Однако я немедленно замечаю, что тошнотворному зрелищу пытались придать хоть сколько-то пристойный вид. Здесь довольно прохладно — возможно, так сделано специально, с целью замедлить разложение? Сами тела вразнобой прикрыты простынями и одеялами. По крайней мере, в передней половине зала. Далее же — как будто что-то внезапно помешало закончить облагораживание чудовищной мертвецкой — тянется хаотичная свалка частей тел и кусков плоти.

Эдакая абстрактная картина кошмарной сцены убийства.

После некоторой заминки Диас поворачивается к подчиненным:

— Вперед! Вы знаете, что искать. — Когда же ее отряд рассеивается, осторожно пробираясь по сюрреалистическому полю брани и устанавливая лампы аварийного освещения на стойках, она добавляет: — Выбирайте тех, кто выглядят получше.

Я непонимающе таращусь на нее:

— О чем вы…

Но тут мое внимание привлекают три туго обвязанных простынями тюка позади Диас, прямо возле основания изысканной винтовой лестницы на Платиновый уровень.

В горле немедленно распухает ком отчаяния, ноги становятся ватными и непослушными, словно бы колени выгнулись в противоположную сторону. Я ковыляю к тюкам, но затем все-таки срываюсь на бег.

Останавливаюсь перед ними. Три тела. Одно длинное и худое — это наверняка Воллер. Посередине Лурдес. На третьем, на простыне вокруг головы, виднеются пятна засохшей крови…

Из меня вырывается безмолвный крик. Ни один звук на свете не способен передать всю мою боль. Где-то в центре тела разверзается пустота. И расширяется, пока совсем ничего не остается.

Я предала их. Заманила сюда. И бросила умирать.

А они доверяли мне.

Рядом возникает Диас и пытается меня оттащить, но в такой момент остановить меня никому не под силу.

Прежде чем она успевает помешать, я срываю с тел импровизированные саваны. Воллер. Лурдес. Нис.

На голове Воллера ужасная рана от плазменного бура. У Лурдес на глазах повязка, в точности как и в моем обрывочном воспоминании. А Нис…

Моя рука инстинктивно взметается ко рту; однако наталкивается на щиток шлема.

Нис таращится в потолок, кожа у него сероватая и обвисшая, однако лицо выражает поразительное умиротворение и облегчение. Что совершенно не вяжется с длинной металлической отверткой с синей пластмассовой ручкой, торчащей из его левого уха. Я немедленно узнаю инструмент: вместе с некоторыми другими мы принесли его с ЛИНА.

И от осознания этого становится еще хуже. Не совсем понимаю почему, но ощущается именно так. Я опускаюсь на колени возле Ниса.

Они встают у меня перед глазами. Воллер, по обыкновению нагло ухмыляющийся. Тонкие изящные пальцы Лурдес, пляшущие по клавиатуре, и ее спокойный голос в динамиках моего шлема, зовущий обратно на корабль. Светящийся от удовольствия Нис, чуть ли не с нежностью гладящий деревянную панель в коридоре Платинового уровня. Он думал, что я подарила ему лучшую, невероятнейшую, выпадающую раз в жизни возможность исследовать «Аврору».

И она действительно оказалась единственной в жизни. Потому что убила его. Мое решение привело к смерти. Всех их.