Мертвец

– Да я тоже видела. Я тогда как раз на тумбочке стояла. А мне стоять надоело, я в нишу залезла и сплю помаленьку. Потом вижу – крадётся по коридору прямо к бабской палате. Я никого вызывать не стала, пусть, думаю, крадётся, наши выдры как проснутся, они ему сделают. А этот волосатик крадётся, крадётся. Подошёл к двери и стал в скважину смотреть, втыканись? Тупак?

– Тупак, – согласилась её подружка. – Как и все другие.

– Вот и я говорю. Он смотрел в скважину, смотрел, а потом слушать стал. Не знаю, чего он там выслушал, но вдруг как дерганётся от двери. А морда вся перекривлена, испугался, как белка. И на тую наткнулся. И прямо харей! И всю харю себе расцарапал.

Девчонки захихикали.

– На туе с Нового года игрушки битые, так он в них прямо влез! Как заорёт!

Девчонка вдруг замолчала и стала глядеть куда-то в сторону столовки. И вторая стала туда смотреть, будто видели то, что не видел я. Наверное, с минуту смотрели на это нечто, потом продолжили болтать.

– Ну да, этот дурак волосатый. Рожу расцарапал и как рванёт по коридору. И на бидоны напоролся! Звону на весь этаж, все проснулись, высовываться стали, а этот дохляк в окно высигнул…

Дальше было неинтересно. К тому же дальше я знал, что там будет. Эти чучундры стали рассказывать, как во всём баторе возник переполох, все побежали в лес охотиться на нарушителей покоя, а они вдвоём остроумно спустились в кухню и сожрали большущую варёную курицу.

Я дохрустел стаканчиком и поковылял домой. Улица Советская была пустынной, как всегда в воскресенье. Я брёл домой, пинал жестяную банку, она подпрыгивала и в конце концов улетела в кусты.

На перекрёстке с Вокзальной навстречу вышел пацан. Не помню уж, знал я его или не знал, да никакой в этом разницы не было. Пацан был такой расхлябанный, что я даже в сторону отодвинулся, чтобы он меня не зацепил.

Я оглянулся и посмотрел ему в спину. На футболке изображена какая-то полусгнившая личность с вывалившимися глазами и вывороченными зубами, мертвечина. Ну, и надпись: «Убей мертвеца».

Так вот.

Иногда всё лежит на поверхности, а человек долго, упорно отказывается понимать, что ему надо делать. Человек бывает удивительно туп. Тупаком бывает, как эти баторки сказали.

Прямой дорогой я домой решил не ходить, решил погулять. Бродил по улицам и улочкам, на стадион заглянул. К дому вышел почти в темноте, когда свет зажёгся. Я обогнул большой дом, пробрался через свой верный забор – потихоньку. Хотел сразу к себе, однако услышал. Отец и мать сидели на крыльце, разговаривали. Видимо, давно разговаривали, здорово пахло табачищем.

– Как он?

– Нормально.

– Нормально?

– Конечно, нормально, – сказала мать. – Нормально.

Снова пополз табак. Курят. Теперь вместе курят. Они меня достанут, я тоже начну курить, буду как Вырвиглаз.

Они долго курили, висела пауза, так что я решил, что они, возможно, даже и ушли, но тут отец сказал:

– Я думаю, что так нельзя. Это как-то… Нехорошо.

– А что делать?! – нервно сказала мать. – Разве был выбор?

– Не знаю…

– Это самый безболезненный способ. Да и он вроде бы ничего, спокойно воспринял. С этим парнем подружился, гуляют вместе. Даже работают вместе.

Отец промолчал.

– Тебя когда выписывают?

– Не знаю. Лучше мне всё-таки сейчас немножко полежать, сама понимаешь. Потом выйду, когда всё успокоится.

– Хорошо. Ты поспрашивал?

Я услышал, как чиркает колёсико зажигалки.

– Я в больнице поспрашивал, – сказал отец, – трое согласились, но много дать не могут, рублей по триста.

– Ну, это нормально. А когда дни рождения?

– В августе и в сентябре. С работы кадровик обещал список подготовить, я думаю человек десять согласятся. Народ у нас небедный, клоун на день рождения ребёнка – это как в кино. А как вчера? Как День города?

– А что День города, – с досадой сказала мать, – Шахов пришёл, говорит – давай, повесели детишек. И двести рублей выдал.

– Двести? Да уж… Может, петушков наделать?

– Да у нас все бабки с петушками ходят! Этих петушков по колено. Вот если бы машину для сахарной ваты купить – это да! Я вчера видела такую. Эта машина не очень дорого стоит… А я могла бы продавать вату на мультяшных сеансах и в субботу и воскресенье на базаре…

– У нас нет денег, – раздражённо сказал отец, – ты же прекрасно знаешь. Какая ещё сахарная машина? Нет, надо подождать… нужен ещё хотя бы год, через год мы можем…

– Ладно, ладно, – перебила его мать, – не продолжай, всё понятно. Нет так нет. Знаешь, а мне надоело всё это. Очень.

– Придётся потерпеть.

И снова пауза.

– Ничего, – сказал отец. – Сенька у нас расторопный. Подрастёт, откроет похоронную контору: «Слащёв и К^о». А это такой бизнес, который актуален всегда. Поможет старикам родителям. А ты, мать, купишь себе сапоги.

Отец рассмеялся.

Ну да, подумал я. Сенька. Сенька им поможет. Сахарную вату. Сахарную вату в гробу. Гроб в сахарной вате. Всё в сахарной вате, а сбоку цветочки.

Сенька им поможет.

– Пишет? – спросил отец.

– Вроде пишет.

– И что ты по этому поводу думаешь?

Я осторожно высунулся.