Мертвое «да»

«Только утро любви не забудь…»

Только утро любви не забудь.

И. Анненский

Только утро любви не забудь,

Только утро — как нищая в храме,

Мы, внезапно схватившись за грудь,

Ничего не увидим за нами.

Будет серая тьма жестока,

И никто нам уже не поможет,

Лишь прохожий, что два медяка

На глаза, а не в чашку положит.

«Сколько лет безжалостно убито…»

Сколько лет безжалостно убито,

Но о прошлом больше не жалей.

Голубое небо приоткрыто

Изумрудной россыпи полей.

Стану снова радостным и новым,

Перейду зеленую межу.

Никого на свете честным словом

Я теперь напрасно не свяжу.

Каждый нынче весел и свободен,

Каждый в теплом ветре обновлен.

В эту землю, в этот Дом Господень.

Я опять без памяти влюблен.

«Снова воздух стоит на меже…»

Снова воздух стоит на меже,

Снова полдень не двинется в небе,

Темно-синие звезды уже

В золотистом рассыпались хлебе.

Мой любимый цветок — василек.

Я люблю только небо да поле.

Снова камень от сердца отлег,

Хоть оно, как и прежде, — в неволе.

Так часами лежать и лежать

Под широким парчовым отлогом,

Скоро месяц опустится жать

Васильки загоревшимся рогом.

Ибо в небе услышали весть,

Что небесных волшебней и краше

На земле звезда синие есть,

Деревенские, скромные, — наши.

«Есть тишина, которой не смутить…»

Есть тишина, которой не смутить,

И есть слова, которых мы не в силе

Произнести и повторить

Ни в этой жизни, ни в могиле.

Душа безмолвна и чиста,

Ей нелегко живется в свете,

Она давно уж не в ответе

За то, что говорят уста.

Не то, не то! Но так пройдут года,

И мы не скажем правды никогда.

1928

Свадьба

1. «Все в этом мире случается…»

Все в этом мире случается,

Все непонятно для нас.

Пышною свадьбой кончается

Каждый хороший рассказ.

Вот понесли за невестою

Шлейф, и вуаль, и цветы.

Перед дорогою крестною

Стала прекраснее ты.

Узкие кольца меняются,

Сказано мертвое «да».

Повесть на этом кончается.

Падает с неба звезда

И на куски разбивается.

2. «Священник ведет новобрачных…»

Священник ведет новобрачных.

Растерянный взгляда жениха.

Как облаком, тканью прозрачной

Невеста одета, тиха.

Все тленно. Конечно, изменит

Она ему через год.

Но чем этот мальчик заменит

Все то, что он нынче не ценит.

Все то, что он ей отдает?

Давос, 1929

ГАБСБУРГ

На портрете он бледен и худ,

Плечи сдвинуты детски-сутуло.

За таких, как на праздник, идут

Под холодное вражее дуло.

Цвет волос — золотистее ржи,

Взгляд очей его — девичьи зыбкий.

Сколько нежности, горя и лжи

В незаметной надменной улыбке.

Только больше молчали уста —

Возле губ две короткие складки.

Для коня: мановенье хлыста,

Для людей — мановенье перчатки.

У него было мало друзей,

Были только влюбленные слуги.

Я хожу теперь часто в музей

Проводить перед ним все досуги.

Этот взгляд — как густое вино,

В драгоценном налитое кубке.

Тяжело Золотое Руно,

Если плечи так узки и хрупки.

Сердце, сердце, что сделал с тобой

Этот призрак Эрцгерцога зыбкий?

Значит, могут быть нашей судьбой

Мертвецов неживые улыбки?

«Только след утихающей боли…»

Только след утихающей боли…

С каждым валом — слабей валы.

Легкий сумрак. В осеннем поле

Тянут медленный плуг волы.

Между небом и между нами

Заполняется мглой провал.

Мы во всем виноваты сами,

Ты у нас ничего не брал.

Тишина… Тишина такая,

Тишина на земле и в нас,

Словно в мире совсем иная

И хорошая жизнь велась.

Словно осенью мы не те же,

А серьезнее и грустней, —

О себе вспоминаем реже,

Вспоминаем Тебя ясней…

«Уходила земля, голубела вода…»

Уходила земля, голубела вода,

Розоватая пена вздымалась…

Вместо сердца — кусочек холодного льда,

Сердце дома, наверно, осталось.

Время шло, но последний томительный год

Был особенно скучен и долог.

Горечь все наплывала, копилась, и вот

Оживать стал прозрачный осколок.

И забился, как сердце, но только больней,

Угловатые стенки кололи.

Так прибавились к боли привычной моей

Капли новой томительной боли.

Книга жизни

1. «Не нами писанные главы…»

Не нами писанные главы,

Но нам по этой книге жить,

Терять надежду и тужить,

Искать и подвига, и славы,

И вдруг понять, что не дано

Нам изменить хотя бы строчки,

Что в Книге Жизни ставит точки

Лишь Провидение одно…

2. «Каждый ждет долгожданного чуда…»

Каждый ждет долгожданного чуда,

Каждый верит — настанет черед!

Безразлично, когда и откуда

Наше бедное счастье придет.

Только сердце устанет. А миги

Не летят, а ползут, как века.

Перелистывать скучные книги

Не торопится Божья рука.

НЕБЛАГОДАРНОСТЬ(Париж, 1936)

a J.-N. Journel

«Мы верим книгам, музыке, стихам…»

Мы верим книгам, музыке, стихам,

Мы верим снам, которые нам снятся,

Мы верим слову… (Даже тем словам,

Что говорятся в утешенье нам,

Что из окна вагона говорятся…)

Marseille, 1933

«Никто, как в детстве, нас не ждет внизу…»

Подумай, на руках у матерей

Все это были розовые дети.

И.Анненский