Мертвые хватают живых

— Так, Абрикосов Ю.Т., Акопян Х.Г…. стоп: Бероев В.П., член президиума Совета кавказских диаспор. Нет, не пойдет: москвич. Поехали дальше. Гриншпан Г.З., Докучаев В.А., Литвин М.М… ага, Шарифов А., поэт, г. Дадашкала. Заметь, все с отчествами, а у уважаемого господина Шарифова указано только имя. На Востоке отчеств не бывает. Помню, познакомили когда-то меня, юного лейтенанта с одним старым сыскарем, узбеком. Зубр, полковник! Руку мне протягивает и представляется: Рашид. Видя мое изумление, объяснил: у нас, говорит, отчеств не бывает, так что зови меня по имени, но без панибратства! — Рассказывая эту байку, Гусев досмотрел внушительный список до конца. — Ну вот, больше никого подходящего нет. Значит, будем работать с Шарифовым А.

Несмотря на уверенный тон, в глубине души Михаил понимал, что это — едва ли не последняя их надежда…

36

— Слушай, это не тот почтенный дядечка, похожий на старика Хоттабыча, которого показывали в новостях на канале "Культура"?

— Точно, он! А я уж прикидывал, как нам по быстрому достать уважаемого члена Попечительного совета в его Дадашкале… Первый раз повезло! Сейчас свяжусь с ребятами…

— Миш, уже без пяти десять!

— Нормально, кто-нибудь из наших наверняка еще на работе. Там делов-то, на десять минут: ни в супердорогом, ни в совсем уж непристижном отеле старикан не остановится, а остальных в центре города не так уж и много. Я даже знаю, где его надо искать в первую очередь: в "Космосе".

— Почему?

— Опыт, — коротко ответил Гусев и короткой дробью выстучал на компьютере запрос. Выяснив телефон, набрал номер. — Алло, добрый вечер. Это из союза писателей беспокоят. Скажите, у вас остановился поэт Шарифов? Спасибо, подожду… Ага, можно с ним соединить? Спасибо! — Передавая Тане трубку, похвастался: — Видишь, и сами обошлись. Представься и скажи ему, что надо завтра встретиться на счет перевода на французский.

— С ума сошел! — ужаснулась Борисова но, услышав в трубке голос Шарифова, послушно транслировала все, что от нее требовалось.

Теперь пришел черед майора стараться угадать по репликам, как складывается телефонный разговор. Услышав "ну что вы, уже поздно!", он замахал руками, как раненая птица крыльями, гримасами и беззвучной артикуляцией показывая, что следует немедленно соглашаться. Пантомима закончилась только тогда, когда со словами "хорошо, сейчас приеду" Борисова положила трубку.

— Ф-фу, — выдохнул Гусев, — я уж думал, ты все испортишь. Молодчина! Что, старик ухватился за возможность издаться во Франции?

— Неудобно как-то, — пожаловалась Таня. — Он, оказывается, читал мои переводы. А издаться во Франции, кто ж откажется? Но пригласил он меня столь скоропалительно только потому, что завтра рано утром улетает. Отправляйся на кухню: мне нужно переодеться. И подумай, что и как я буду ему говорить.

— А тебе и не придется ничего говорить, — прокричал с кухни майор. — Будешь только подвякивать время от времени, а когда придет пора — расплачешься. Сможешь разрыдаться по моей команде?

— В обычное время вряд ли, а сейчас — не знаю… А это нужно?

— Все может быть. Если и когда я тебе подмигну, пускай слезу и усиленно сморкайся.

— Ага, а что будет с моим лицом?

— Ничего, с размазанными глазами еще жальче будет. Долго еще?

— "Шубку надеваю!", — ответила Борисова словами Лисы из знаменитой сказочки про лубяную избушку Зайца.

Услышав адрес, таксист осмотрел своих пассажиров и заломил немыслимую цену. Гусев молча кивнул, усадил даму на заднее сидение, а сам плюхнулся вперед. Когда машина тронулась, он достал зажигалку и в ее неверном свете принялся изучать водительскую карточку, прикрепленную около счетчика.

— Чё газ зря жжешь, командир? — фамильярно спросил водила.

— Смотрю, кому завтра большую неприятность сделаю, — приветливо ответил майор.

Таксист дал по тормозам.

— Вылазь!

— Что-то не так? — елейно поинтересовался Михаил.

— Тормоза не держат. Вылазь, кому сказал!

Гусев достал удостоверение. Голос его тут же растерял всю медоточивость и приобрел металлический оттенок.

— Механик, я тороплюсь. Не усугубляй, как говорится, вины. Трогай!

Водитель стал клясться, что тормоза действительно неисправны, и по инструкции он обязан пассажиров высадить. Однако поехал, и перестал бубнить только тогда, когда майор сообщил ему, что заплатит, только по-божески.

Свидание Тане "Хоттабыч" назначил в ресторане. Переводчица и Михаил издали опознали его по длинной бороде и величавому виду. Поэт невозмутимо пил чай, никак не реагируя на ненавидящие взгляды, которые бросал в его сторону официант, демонстративно прогуливавшийся неподалеку. Когда они подошли и представились ("это Михаил Гусев, мой друг"), поэт предложил им присесть и взмахом руки подозвал официанта.

— А вот теперь, мой друг, принеси для этих молодых люде все, что ты пытался всучить мне. И еще один чай. — Гости принялись отнекиваться, а официант кинулся за меню и картой вин. Вся эта суета была пресечена еще одним взмахом желтоватой руки с огромным перстнем. — Вы мои гости. А ты, — это уже официанту, — принеси две-три хорошие закуски и лучшее горячее. Что будете пить?