Мертвые не кусаются

Майра еще некоторое время стояла в раздумье возле окна. Луна освещала ее лицо, горячий ночной воздух гладил кожу.

Даже когда Майра легла, она никак не могла уснуть. Неподвижное лицо Диллона стояло перед ней, как мертвый лик луны. Его презрительный голос все еще раздавался у нее в ушах. Удар, который он нанес ей, все еще жег ее тело, заставляя метаться на провалившемся матрасе. Сон не приходил к ней, чтобы милосердно унять боль ее раненой гордости.

Майра вдруг заплакала, не сдерживая горячих слез, стекающих по лицу. Ее зубы стучали, сжатые кулаки молотили по постели.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – всхлипывала она. – Ненавижу! Будь ты проклят, поганый ублюдок!

Гарни осторожно вел машину. Приходилось беречь ее на неровной дороге. Одна хорошая выбоина – и ось наверняка лопнет. Диллон сидел рядом, надвинув шляпу на глаза.

Время от времени Гарни бросал на него быстрые взгляды. Диллон был для него загадкой. Он не мог раскусить его. Интуиция подсказывала, что с Диллоном он далеко пойдет, дорвется до больших денег, но, как ни увлекала его эта мысль, он все же колебался.

Это было на следующий вечер после встречи Диллона с Батчем. Диллон присоединился к Гарни после закрытия магазина, и теперь они направлялись через границу в фермерский городок, навестить Фрэнсиса.

– Прижмешь парня сам, – неожиданно сказал Диллон. – Я буду на подхвате. Что говорить – сам знаешь. Не давай ему разойтись. Действуй жестче. Он тебя не тронет, я буду радом.

Гарни задумался, уставясь на дорогу, белую и пыльную в свете фар.

– Этот малый умеет бить, – сказал он неуверенно. – Он взбесится, если я нажму на него.

Диллон придвинулся к нему.

– Делай то, что я говорю, – приказал он. – Я управлюсь с кем угодно.

Он вытащил из кармана пиджака тяжелый автоматический пистолет, показал Гарни, а потом сунул обратно.

– Господи! – Гарни всполошился. – Где ты его раздобыл, черт побери?!

Диллон повернулся, взглянув на Гарни из-под полей шляпы.

– Уж не испугался ли ты? Пушки боишься!

Это было слишком круто для Гарни, но он не подал виду. Тревожно покусывая губы, он молча вел машину. Через некоторое время Гарни спросил:

– Ты ведь не собираешься ухлопать его?

– Конечно собираюсь, если он станет беситься, – ответил Диллон. – Это не первый человек, которого я ухлопаю.

Старый автомобиль вильнул. Гарни почувствовал, что у него дрожат руки.

– Это не по мне – впутываться в убийство, – вдруг сказал он.

Диллон протянул руку и выключил зажигание. Мотор поперхнулся и заглох.

Гарни нажал на тормоз.

– Ты чего? – нервно спросил он.

Диллон сдвинул шляпу на затылок и подался к Гарни, тесня его в угол машины.

– Слушай, – сказал он. – Я тебе выложу все. С этой минуты я приказываю, а ты беспрекословно делаешь то, что я скажу. Мы будем грести деньги, и никто нам не помешает. А если кто встанет нам поперек дороги, тем хуже для него, усек? Скоро город будет мой. Ты войдешь со мной в долю. Или будешь сам по себе. Но тогда одной темной ночью кто-нибудь накидает тебе полное пузо пуль. Ты слишком много знаешь. Все понял? Батч со мной, так что хорошо подумай.

Гарни даже пожелтел, он долго не раздумывал.

– Конечно, – сказал он. – Я понял. Конечно, действуй. Ты босс.

Диллон царапнул по его лицу своими холодными глазами.

– Был тут один умник, который говорил то же самое, а потом передумал. Как-то вечером он шел по улице, а кишки у него висели до колен. Кто-то вспорол ему брюхо. Черт возьми! Видел бы ты этого парня. Хотел он запихнуть кишки обратно, ему стало до того тошно, что он так и оставил их висеть.

– Со мной у тебя не будет никаких неприятностей.

Гарни сказал это слабым голосом, но довольно уверенно.

Они поехали дальше.

На часах было половина одиннадцатого, когда они остановились возле дома Фрэнсиса. Дом казался довольно неприглядным с фасада, но ведь Фрэнсис был всего лишь одним из малоизвестных боксеров, только начинающих свою карьеру. Пройдя короткой дорожкой, они остановились перед дверью, затянутой проволочной сеткой. Гарни дернул ручку звонка и услышал его вялое звяканье где-то в глубине дома. За темной шторой горел свет. Похоже, в доме еще не спали.

Сквозь сетку им была видна фигура приближающейся молодой женщины. Диллон кивнул Гарни и отступил немного назад.

Дверь распахнулась, и женщина остановилась на пороге, глядя на них, чуть нахмурив в недоумении брови. Она была молода и привлекательна. Ее черные волосы были уложены венцом, несколько прядей спадали на лоб. У нее была хорошая фигура, высокая грудь и широкие бедра. Она заговорила мягким голосом с южным акцентом.

– Что вам угодно? – спросила женщина.

– Гарри дома? – поинтересовался Гарни.

– А кто вы?

В ответ Гарни шагнул вперед, оттолкнув женщину, и в сопровождении Диллона вошел в дом; женщина отступила, на лице застыл неподдельный ужас.

– Что такое? – спросила она, еле выговаривая слова. – Нельзя же врываться…

Гарни прошел в гостиную. Фрэнсис сидел на стуле с бутылкой молока в руке и неуклюже держал ребенка на коленях. Он выглядел внушительно.

Женщина проскользнула мимо Гарни и подбежала к Фрэнсису. Он сунул ей ребенка на руки и быстро вскочил.