Мертвый ноль

– Ничего не нелепое. В большинстве сновидческих школ это обязательное упражнение для начинающих. И даже мои буривухи, когда я вернулась, первым делом уложили спать и заставили подробно пересказать, как жила все эти годы. Пока не смогла все вспомнить, не просыпаясь, почти ничем больше не занимались.

– Ну так, наверное, им просто интересно, как люди живут.

– Конечно! – согласилась Меламори. – Вот и мне тоже интересно, как вы, люди, живете в своих смешных неудобных огромных гнездах. И какими глупостями занимаетесь вместо того, чтобы круглосуточно спать.

И тут меня осенило. Кого и расспрашивать о сновидениях, если не буривухов? Они – великие мастера. И неизвестно, какие у них хранятся секреты, потому что это только наши буривухи из Большого Архива вдали от родины и сородичей такие дружелюбные, а арварохские обычно ни о чем не желают говорить с людьми. Мы им нравимся, но не очень. Да и то исключительно издалека. Меламори первая, кому арварохские буривухи предложили у них учиться, так уж ей повезло. И мне тоже – что я с нею знаком.

– Скажи, а буривухи отвечают на твои вопросы? – спросил я. – Или рассказывают тебе только то, что сами сочтут полезным, а об остальном молчат?

– Обычно отвечают. Правда, расспрашивать их можно только во сне. Но у меня сейчас вообще все происходит во сне, даже поесть почти не просыпаюсь с тех пор, как научилась находить в сновидениях подходящую для тела еду.

– Тогда спроси их, что они знают о хищных существах, обитающих в сновидениях и похожих на пернатого змея, сотканного из невыносимой тьмы.

– Что-то мне как-то нехорошо стало, – пожаловалась Меламори. – А ведь было такое отличное настроение! И куда, интересно, подевались наши облака?

Зеленых облаков вокруг и правда больше не было. Вместо того, чтобы свободно парить в небесах, мы сидели на большом сером камне среди таких же серых угрюмых скал. Ну, спасибо хоть не бултыхались в болоте. Снов про болота я очень не люблю.

Меламори явно была не в восторге от перемен.

– Это я за пространством сновидения не уследила, или просто твои пернатые змеи такие… неприятные, что от разговоров о них все испортилось? – спросила она.

– Неприятные – не то слово, – подтвердил я. – Наяву от разговоров от них даже Джуффина мутило. Извини, не подумал, что тебе тоже станет дурно… Ай, кого я хочу обмануть? Если бы и подумал, все равно бы спросил.

– И вы все там теперь в опасности? – не то встревожилась, не то восхитилась Меламори.

– Да не то чтобы. Как я понял, тем, кто родился в Мире, эти твари не вредят. Но всем остальным – очень даже могут. Например, тем, кто видит нас во сне. Может, буривухи знают, как их уничтожить? Или прогнать подальше? Ну или просто хоть что-нибудь. Расспроси их, пожалуйста. Ты мне очень поможешь. В знак благодарности могу воздержаться от оргий. Например, на целых три дня.

Хорошо, что я успел ее насмешить прежде, чем проснулся. Что совершенно неудивительно: даже какой-нибудь матерый тубурский Сонный Наездник наверняка подскочил бы как укушенный, если бы его так зверски трясли.

Трясла меня, конечно, принцесса. Для того, чтобы сообщить:

– Я уже проснулась, Сэромакс! И очень проголодалась. Что будет на завтрак? И когда его подадут?

Сказать, что я рассердился, означало бы здорово приуменьшить проблему. Все равно что бешеный ветер Пустой Земли Йохлимы обозвать безобиднейшим сквозняком. Я не просто рассердился, а стал живым воплощением ярости. Но, надо сказать, довольно разумным и гуманным ее воплощением. То есть никого не убил и даже не превратил в половую тряпку, а просто уменьшил нахалку, спрятал ее в пригоршню, обругал себя последними словами за то, что не догадался сделать это раньше, и снова уснул. Но Меламори во сне больше не увидел. И вообще ничего интересного. Зато более-менее выспался, как с самого начала и хотел.

Проснувшись, я сперва бесконечно долго по моим меркам, то есть секунд пятнадцать пялился в потолок. Под потолком не обнаружилось ни единого пернатого змея; это вселяло бессмысленный утренний оптимизм, обычно совершенно для меня нехарактерный. Потом я добыл из Щели между Мирами чашку кофе, в очередной раз благословив этот магический трюк, словно бы специально придуманный для моего удовольствия. Сделал первый обжигающий горький глоток, и на этом счастье закончилось. Потому что во мне одновременно пробудились память и совесть, а в таком соседстве никакое счастье долго не проживет.

Я вспомнил, что спросонок спрятал принцессу в пригоршню, и у меня волосы встали дыбом при мысли: как там она? Трюк, конечно, совершенно безопасный и даже приятный для тех, с кем его проделывают. Лично мне бы, пожалуй, хотелось, чтобы со мной самим так поступали почаще – еще нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах я так замечательно не отдыхал, как в сладком полузабытьи, обычно сопутствующем уменьшению. Но для неподготовленного человека, который ничего не знает о существовании такого магического приема и не готов к неожиданным ощущениям, потрясение может быть очень велико. Ну я и…