Мертвый отец

Во-первых, потому что мы вооруженные и посторонние гуляки по их владеньям. Во-вторых, потому что ты, в одном из обличий своих, — исполинский, чуждый и внушающий ужас предмет.

Ужас я и впрямь внушаю, сказал Мертвый Отец. Лучше всякого. Целую жизнь на это извел. А я некогда не правил ли венедами?

Правил, правил, сказал Томас, железною рукой.

Как же это я не правлю ими больше?

Это из-за того, что ты соскальзываешь в звездную- звездную ночь, сказала Джули, вместе со всеми своими деяньями и посулами. Правление венедами у тебя отобрали в 1936-м.

Жаркое будет дельце, вероятно, сказал Томас. На волосок от.

Сколько их там?

До миллиона доходит, согласно последней переписи.

Сколько нас там?

Двадцать три, сказал Томас. Считая Эдмунда.

Стон от Джули.

Томас, сказал Мертвый Отец, давай сменим тему. Можно поговорить о чем-нибудь поинтереснее, о жирафах, к примеру. Или можешь объясниться. Всегда интересно послушать, как кто-нибудь объясняется.

Поговорим о жирафах, сказал Томас, когда объясняюсь, я склонен заикаться. Конечно, о жирафах мне известно немного. Говорят, они очень разумны. У них красивые глаза. У них красивые ресницы. Языки достигают двадцати дюймов. Гривы не очень много. Обалденное основание шеи. Низкий трепетный голос. Быстрее лошади и могут на скорости пробегать большие расстояния. В драке способны одолеть льва при помощи копыт, если только льву не повезет. Нередки стада численностью от двадцати до тридцати особей, каждое содержит несколько самцов, но гораздо больше — самок.

Томас умолк.

Исключаются и живут в изоляции только старые самцы, сказал он.

Я оскорблен, сказал Мертвый Отец. Опять.

Тогда о жирафах говорить больше не будем, сказал Томас, лучше уж я объяснюсь. Представлю вам краткую форму, сказал Томас, основные дададанные. Я родддддддился дважды-двадцать-минус-один год назад в огромном городе, том же самом вообще-то городе, из которого мы тебя вычли. Как новое существо на земле меня, разумеется, отправили в школу, где я разумно успевал, за исключением случаев, когда разумно не успевал. В детстве у меня были все необходимые заболевания seriatim[27] тут ветрянка, там корь, время от времени что-нибудь себе ломал, просто чтоб не отставать от сверстников, время от времени ставил фингал под глаз и получал фингал под глаз, просто чтоб не отставать от сверстников. После чего я перешел к высшему образованию, как его теперь называют, и вышеобразовывала меня бригада отдраенных специалистов в масках и мантиях, все до единого превосходные умельцы. Решено было, что образовывать меня будут до высоты двух метров, и за пппппппериод это и было совершено. Далее — мое выздоровление, истраченное, как полагалось, годилось, было естественно и правильно, на военной службе, главным образом — в далеких краях и странных сторонах, за ученьем, как отдавать честь и топать ножкой одновременно на английский мммммманер, навык, с тех пор для меня бесконечно полезный. А также как заводить дружбу с интендантом в столовой, навык для меня и прочая, и прочая. Также как копать латрину, в коей можно проводить множество счастливых и плодотворных часов, чем все мы занимались, за чтением великого Роберта Бёртона[28]. Далее я вернулся на арену образования, где изучал одну из как-бы-наук, социологию точнее, но быстро сообразил, что у меня к ней нет таланта. Ддддддалее, всей душою и сердцем желая хранить верность чаяниям и предызмышленьям моего поколения, мальчиков 34-го года рождения точнее, я женился. Ох ну и женился же я. Я женился, женился и женился, переходя от комедии к фарсу, оттуда к бурлеску с невесомым сердцем. О радость о блаженство о радость о блаженство. Когда блаженство облажалось, а дым раздуло, я осознал, что породил, но лишь раз, nota bene nota bene[29]. Затем период того, что я могу назвать лишь пробелом. В этот период я много своего времени проводил за наблюденьем того, как одномоторные летательные аппараты практикуют сброс скорости, надеясь, что двигатель откажет, и я смогу увидеть катастрофу. Ни один так и не отказал. После этого я приготовился перевлиться в сводный ор торговой жизни. Великолепно и без того оборудованный для ничего-конкретного я упромыслил себя в ячею «законодателя навахо», но обмишулился, поскольку, во-первых, я не навахо, а во-вторых, как вам известно, в нашей стране навахо не водятся. Жаль. Тянуть распевы мне вполне удавалось. Затем я немного побраконьерствовал. Умыкал форель из правительственных садков, по большей части жалкое презренное занятие, от кккккоторого низкое мнение, коего был о себе этот организм, никак не подымалось. Я вернулся туда же, откуда начал, в низкое мнение. После чего провел несколько лет в монастыре, но меня оттуда изгнали за чрезмерное потребление продукта, весьма изысканного коньяка. Затем я начал читать философию.

И чему же философия тебя научила? спросил Мертвый Отец.

Она меня научила, что у меня нет таланта к философии, сказал Томас, затттттто...

Зато что?