Месма

— Да, Галочка… — виновато отвечал Влад. — Вялость, слабость… Что-то я никак не оклемаюсь. А на тебя как посмотрю, так сердце радостно замирает: такая красивая, сильная, цветущая даже! Мне, честно говоря, неловко перед тобой.

— Ничего, Владик! Мы тебя вылечим. Мне вот всегда здесь, в этой лесной деревеньке было хорошо, я всегда чувствую себя здесь куда лучше, чем в этой сумасшедшей столичной круговерти! Думаю, что и ты постепенно к этому же придёшь.

— Ой, не знаю… — вздохнул Влад. — Казалось бы так здорово всё — чудный воздух, невероятно красивая река, изумительная вода в ней, лес такой дремучий, будто первозданный! А мне всё хуже и хуже, как будто силы все куда-то уходят.

Не понимаю, в чём дело…

- А у меня такое ощущение, будто тебя что-то угнетает, — заметила Галя. — Словно бы ты хочешь меня о чём-то спросить или попросить, и всё никак не решишься. Ты бы не стеснялся, милый! Я вообще хотела бы, чтобы у нас не было тайн друг от друга. Расскажи, что тебя мучает? Что бы это ни было, обещаю: я не обижусь.

Она говорила так доверительно, и в ее эротично-ласковом голосе звучали такое искреннее участие и нежная любовь, что Влад всё-таки решился. Потупив взор, он сообщил Гале, что его не покидают нехорошие мысли по поводу пропавшей части записок краснооктябрьского фотографа. Он рассказал, что это были очень важные бумаги, которые, однако, следовало уничтожить, и ему совершенно непонятно, зачем Галя украла часть их из его номера!

- Если эти записки так важны, почему их надо уничтожать? А если надо уничтожить, то почему ты не сделал этого сразу? — искренне удивилась Галя. — Вот снова ты чудишь, мой милый Владик! И конечно — ну где тебе было догадаться, зачем я их выкрала из номера? Любой женщине будет обидно, если мужчина предпочтёт общению с ней какие-то записки городского обывателя, да еще то ли тридцати летней, то ли сорокалетней давности! Вот я и выкрала их у тебя из-под носа, думала, ты сообразишь, что твои бумажки неспроста пропали, и хоть тогда вспомнишь обо мне!

Но тебе и в голову не пришло, что это могла сделать я!

— Но как ты ухитрилась незаметно проникнуть в номер? — воскликнул Влад.

Галя в ответ только вздохнула и налила себе горячего янтарного чаю из заварного чайника.

— А ты, похоже, напрочь забыл, как я тебя провела мимо бдительного Харона в студгородке, когда ты забыл пропуск в своей комнате, да? — спросила она с горькой иронией.

- Ах, да… ну как же, помню! — пролепетал в ответ Влад. — Я еще спросил, не гипноз ли это был, а ты не захотела отвечать…

— Да ну тебя! — в сердцах воскликнула Галя. — Что с вас, мужиков, возьмёшь. И ты такой же, как все прочие…

— Это какой? — спросил Влад настороженно.

— Чурбан бесчувственный! — отвечала Галя с упором на второе слово. Сейчас она была очень похожа на обиженную старшеклассницу, и Владу сделалось мучительно стыдно.

— Галочка, милая… — пробормотал он извиняющимся тоном, — я тебе потом всё-всё объясню, честное слово. Но сейчас положение у нас очень серьёзное. Эти бумаги, что хранятся в твоей комнате, должны были сгореть там, на кладбище, со всеми остальными. А они уцелели и они здесь! И это очень плохо…

— Не понимаю, какое отношение эти несчастные записки могут иметь ко мне, — сухо заметила Галя, отхлёбывая из чашки чай и беря из вазочки миндальное печенье своими длинными белыми пальцами.

— Да вот, видишь ли, самое прямое, — отвечал Влад. — В этих записках женщина по имени Августа говорит автору записей, что он должен встретить в своем фотоателье молодую девушку, на которой лежит проклятье…

— Снова эта Августа! — с досадой воскликнула Галя. — Кажется, я обещала тебя убить, если ты еще хоть раз произнесёшь при мне это имя! Или ты вновь вздумал испытывать мое терпение?

В ее голосе явственно ощущался нарастающий гнев. Влад ответил чуть ли не с отчаянием:

— Галя! Но подумай сама: ведь ты рассказывала мне на днях, как мать первого мужа Антонины Васильевны предала проклятию ее и тебя вместе с ней! Ты полагаешь, что такое вот соответствие записок фотографа зловещему факту из твоей реальной жизни может быть простым совпадением?

Галя перестала пить чай и в упор взглянула на своего гостя. Казалось, ее поразила некая страшная догадка.

— Ты думаешь, что… — начала было она, но Влад перебил ее.

— Я пока ничего не думаю, — заметил он. — Чтобы решить, как действовать дальше, нужно знать, сумел ли фотограф выполнить то, что приказала ему Августа…А для этого необходимо дочитать рукопись до конца.

Галя еще несколько минут внимательно разглядывала Влада, затем резко поднялась, громыхнув стулом, и вышла из кухни. Вскоре она вернулась, принеся с собою пачку исписанных листов.

— Вот! — сказала она, протягивая ему рукопись Вакулина. — Здесь окончание. Записки за 59-ый год. Читай.

— Галя… пойми, это необходимо, чтобы помочь тебе! — горячо сказал Влад. — Это нужно, чтобы ты избавилась… — он замялся.

— Избавилась? — Галя слегка удивлённо приподняла брови. — От чего же?

— Если бы я знал…

— С ума сойти! — произнесла Галя с сарказмом. — Ты решил, что меня нужно от чего-то избавить, но вот от чего именно, так и не решил?