Месть Акимити

Прошло целых сто дней, когда на рассвете к ней явился будда в образе восьмидесятилетнего монаха. Перебирая хрустальные чётки, монах приблизился к изголовью Тёси. Монах сказал: «Что ж… Ты так вздыхала и печалилась, столько просила, что от твоего паломнического посоха длиной в восемь сяку остались восемь сунов, а подставки сандалий высотой в восемь сунов истёрлись до четырёх сунов. Но детей у тебя всё равно нет. Я расскажу тебе отчего. В месте под названием Таканонума[48] есть пруд. Глубина этого пруда — восемьдесят тысяч йоджан[49]. В прошлой жизни ты была там змеёй длиной в шестнадцать дзё. Эта огромная змея хватала людей, других живых существ, птиц и убивала их, вот поэтому ты и лишена детей. А в облике Тёси из Яхаги ты родилась потому, что неподалёку от этого пруда находится храм Каннон[50]. В этом храме жил один почтенный монах. Он хотел, чтобы хозяин этого пруда стал буддой, поэтому ночью и днём распевал „волшебный закон будды“ — „Лотосовую сутру“[51], спасая этим других[52]. Благодаря чудесной силе этой сутры спустя некоторое время ты и родилась в облике Тёси из Яхаги. Твой муж — средний советник Минамото, в прошлой жизни тоже не был человеком, он был соколом и жил среди высоких скал. В бескрайнем небе он умертвил многих птиц, однако поскольку дело было в горах Курама[53], он и утром и вечером слышал голоса колоколов в этих волшебных горах и внимал сутрам, и поэтому теперь родился придворным и даймё[54] — владетелем земель, — но и в его прошлом таится причина того, что у него нет детей. Однако вы так печалились и вздыхали, что вам будет ниспослан ребёнок».

Монах открыл драгоценный ящичек и вынул оттуда лазурит. Женщине почудилось, что он положил камень в её левый рукав. Тут она очнулась от сна. Её радости не было предела. Поклонившись, она вернулась домой. Собрав пятьсот возов, Тёся все семь своих сокровищ одно за другим, одно за другим преподнесла храму Якуси. Вскоре после этого она забеременела. Прошло положенное время, и она разрешилась от бремени. Когда она взяла ребёнка, то увидела, что девочка и вправду хороша, как драгоценность, вот её и назвали Дзёрури — Лазурит[55]. Так им был ниспослан ребёнок, отцу тогда было сорок три года, а матери — тридцать семь.

Сцена вторая

Стояла пора весеннего цветения — середина третьей луны. На иве, сливе, персике, китайской сливе распустились пышные цветы. Даже когда цветы сливы плотно покрывают ветви в зарослях на горе Даюйлин[56], и то их может показаться мало. Ондзоси стоял, скрытый деревьями. Упавшие лепестки покрыли его рукава, он возглашал старинные стихи. Он прочёл: «Завлечённый песней камышевки, я сел у воды».

В этой земле, где благоухают полевые травы,
Будто расстелен алый шёлк.
Весеннее небо — словно голубая парча,
Там шныряют подёнки.[57]
Лопаются почки,
Будто курится
Зелёный дымок.
Смутна в тумане
Луна весенней ночи

Как раз в это время с южной стороны из-за двустворчатых деревянных дверей послышались мягкие звуки кото[58] — будто кто-то рассеянно водил «когтем» по струнам. Чистые звуки кото сливались с шумом ветра в вершинах сосен. Ондзоси прислушался. «Кто это?» — его сердце замерло, музыка проникла в душу, он приблизился, желая рассмотреть, кто там играет. И тут перед ним открылось нечто удивительное.

И кому это принадлежал этот дворец? С каждой из четырёх сторон дворец поддерживали семь опор[59], он был покрыт изогнутой крышей, на восточной и западной сторонах стояли нарядные ворота, в саду росло бесчисленное множество деревьев и цветов. У самого дома цвела красная слива небывалой красоты — и в сердце не вмещается, и словами не выразить. Рядом росли сакуры — с простыми цветками и махровые. Весенний ветер, колышущий ветви плакучей ивы, так волновал сердце! Дальше были видны множество цветов и клёнов.